Валерий Горшков - Принц воров

— С чего ты взял, что я умею так стрелять?

— Бросьте, ну бросьте же! — У Червонца было хорошее настроение, и он всемерно хотел им поделиться. — Ваш папа шепнул мне, что его сын еще тот мастер. Все сожалел старик, что не удастся приобщить вас к своему делу… А я вот одним махом… Придется стрелять, придется… И легавых валить будешь, и других типажей, что в прицел попадут. Будешь!..

Ярослав, помня обещание, данное Весникову, промолчал. Его манил запах нарезанной колбасы, вместо отчаяния, которое заползло было в его душу, теперь появилась надежда. Поднявшись с дивана, он подошел по щербатому паркету к столу, прихватил на кусок хлеба огромный ломоть «краковской» и развалился на стуле, поглядывая вокруг, к немалому удивлению Червонца, спокойным взглядом.

— А знаешь, почему будешь? — не унимался Червонец, скромно прихватывая на кончик финки кусочек селедки. — Потому что о семье думаешь. И правильно делаешь… — Отерев жирные руки, он сунул руку за пазуху и вынул конверт. — Ты почерк жены помнишь?

У Ярослава екнуло под сердцем.

— Разумеется.

— Тогда читай. — И конверт, крутнувшись несколько раз, долетел до адресата.

Поймав краем глаза взгляд Весникова, который грыз колбасу и наливал в мутный стакан водку, Ярослав сделал вид, что не заметил этого. Ленинградский милиционер, говоря о том, где скрывается Червонец, был абсолютно прав. Явившись на эту квартиру, Корсак испортил бы все дело Весникову.

Не желая читать, конечно, прочитанное Червонцем письмо в его присутствии, он поднялся и отправился в свой угол, на диван и там, при скудном освещении, с замиранием в груди и дрожью в руках, прочел…

«Славочка, с нами все хорошо. Нас кормят хорошо. Для Леньки носят молоко, мне первое и второе из столовой. Нас не обижают, в комнату в нашу без стука не заходят. Человек, который передаст тебе это письмо, очень порядочный и воспитанный человек. Леньке он принес деревянного конька. Но я очень боюсь за тебя и очень скучаю. Я люблю тебя. Твои Света и Ленька. P.S. У Леньки выросли два зуба вверху…»

Под текстом стояло сегодняшнее число, а это означало, что писала Света несколько часов назад или даже час. Если, конечно, этот мерзавец, очень «порядочный и воспитанный», не заставил ее пометить письмо неверной датой вчера или, вообще, несколько дней назад.

Слава читал, и в груди его бешено колотилось сердце. Он словно прикоснулся к Свете и сыну. Словно увидел их обоих рядом, словно поговорил…

Его сын растет, у него режутся зубы, а он… Как ни наивно и комично это звучало сейчас, но Корсак испытал вдруг такой прилив невероятного по силе гнева, что едва не встал и не направился к Червонцу, который с довольной улыбкой сидел за столом и ел колбасу…

— Ты доволен?

— Ты зачем землю лопатил, товарищ? — нахально уставясь на грязные сапоги Червонца, неожиданно спросил Слава. Свернув письмо, он уложил его в карман. — Для картошки поздновато, для сева рановато. Сейчас единственное рытье земли, что не зависит от сезона, связано с похоронами. Кому это ты ямку приготовил? Не для моей ли жены, попросив перед ее погребением письмецо мужу набросать?.. Червонец… — Лицо Корсака потемнело, и с него исчезло все человеческое. — Я тебе их жизнями клянусь… Если что-то неладное с ними происходит или уже произошло… Я тебя на куски порву. Ты не представляешь, какой страшной бывает смерть.

— Я гадом буду! — взревел от ярости бандит. — Я отвечаю тебе, что они живы и здоровы!..

И снова краем глаза Ярослав заметил, как Весников из-за спины Червонца сосредоточенно разглядывает его лицо.

— Так ты доволен или нет? — повторил свой вопрос успокоившийся Червонец. Зацепив зубами язычок пробки, он с треском содрал ее с горлышка.

— Да, — превозмогая себя, ответил Слава, — вполне. И да воздастся каждому по вере его.

Крюк откровенно нервничал и не скрывал этого. То и дело он отходил от стола, за которым они сидели, бродил по квартире, уяснял для себя подробности предстоящего нападения, когда же вор закончил излагать, он вдруг решительно подошел к столу и бросил:

— Сердце не на месте.

— Что такое? — удивленно отозвался Червонец. — Не понравился план? Если так, я готов выслушать твои предложения.

— План клевый, базара нет, — отрезал Крюк. — С таким планом можно не один, а два грузовка с лавэ выхлопывать. Но пойду-ка я выйду во двор. Не нравится мне эта тишина.

— По тебе лучше бы было, если бы во дворе стреляли? Я, например, ничего мутного там не заметил.