Сергей Донской - Остров победы

Кажется, она плакала, но слезы высыхали раньше, чем успевали скатываться по щекам Ани. Становилось жарко. Слишком жарко для современной городской девушки, всегда полагавшей, что выражение «адское пекло» – это лишь метафора. Оказалось, что пекло существует на самом деле. Прямо на планете Земля, населенной вроде бы не исчадиями ада, а самыми обыкновенными людьми.

Лето обрушилось на Москву под громогласную шумиху грозы, промчавшейся сначала с севера на юго-запад, а потом обратно. Отблески молний напоминали непрерывное сверкание фотовспышек, как если бы где-то там наверху проходила презентация грандиозного небесного блокбастера о грядущем всемирном потопе.

Внизу творилось что-то невообразимое. Ледяные плети дождя беспощадно стегали тысячи застигнутых врасплох прохожих. Те испуганно жались к домам, стоя по щиколотку в бурлящих потоках, запрудивших улицы. Шквальный ветер выворачивал зонты наизнанку, неистово раскачивал деревья и норовил выдавить оконные стекла, обрушиваясь на них с яростью дикого зверя. Вода, хлещущая из водосточных труб, пенилась, словно хлопья, упавшие со взмыленных лошадей.

Грохотало, сверкало, лило. Если бы именно в этот день объявили о конце света, москвичи не слишком бы обрадовались, но и не удивились. Очень уж грозным было это светопреставление, случившееся первого июня.

В такую собачью погоду ни один здравомыслящий человек не выбрался бы из дому по собственной воле, но почти у каждого было множество причин, не позволяющих отсиживаться в тепле и уюте. Что касается начальника специального подразделения Управления контрразведывательных операций ФСБ России, то у него таких причин имелось столько, что без калькулятора не сосчитать. Поэтому ему было достаточно лишь одной. Она была старомодной и называлась чувством долга.

Прежде чем выбраться из черной «Ауди», полковник Роднин пригладил белый пух, росший у него на голове вместо волос, и сказал водителю:

– Сегодня ты мне больше не понадобишься, Семен, так что можешь быть свободен. Завтра утром подъедешь, как обычно, без пятнадцати семь.

– А как же вы, Василий Степанович? – насторожился водитель.

– Ты о чем? – поднял брови Роднин.

– Погода-то собачья. Куда вы без машины? Как домой доберетесь?

– На метро, Семен, на метро.

– А гроза?

– К вечеру закончится.

Роднин уже распахнул дверцу и приготовился ступить в лужу, когда водитель позволил себе вольность, немыслимую в отношениях между подчиненным и начальником.

– Вы как знаете, Василий Степанович, а только я вас все равно ждать буду, – пробурчал он, полируя ладонью рулевое колесо.

– С чего ты взял, что можешь игнорировать мои распоряжения? – недобро удивился Роднин.

– Так промокнете же! – воскликнул водитель. – Не мальчик небось, чтобы под дождем бегать.

– Не сахарный, не растаю.

– Не растаете, так простудитесь!

– А-атставить разговоры! – прикрикнул Роднин. – Я не о твоем здоровье забочусь, а о своем, заруби себе это на носу, Семен. Думаешь, я не заметил, как ты всю дорогу сопли туда-сюда гонял? Заразить меня решил, террорист гриппозный? Не выйдет! – Роднин снова приготовился выбраться из машины, но еще раз задержался, сочтя необходимым предупредить: – И учти, если вздумаешь лечиться народными средствами, то не переусердствуй. Я запах перегара за километр чую.

– Знаю, – шмыгнул носом водитель. – Только вы, Василий Степанович, могли бы про народные средства не напоминать. Обидно даже. Мы ж не первый год вместе работаем.

Вместе работаем!.. Не всякий прапорщик отважился бы сказать такое полковнику, и не всякий полковник отреагировал бы на подобные слова так, как отреагировал Роднин. А сделал он вот что: обернувшись, шутливо ткнул его кулаком в бок и, ухмыльнувшись, сказал:

– Вот именно. Я тебя как облупленного знаю, Семен, так что можешь не изображать оскорбленную добродетель.

Водитель открыл рот, чтобы возразить, но Роднин не стал его слушать, а лишь бросил напоследок «бывай» и вылез из машины под проливной дождь. Зонтика у него отродясь не было, а бегать рысцой на глазах у подчиненного полковник счел ниже своего достоинства, поэтому его любимый синий костюм успел изрядно потемнеть за то время, которое понадобилось для того, чтобы скрыться в дверях служебного входа управления. И только потом водитель уважительно покачал головой и пробормотал:

– Да, вот человек так человек! О своем здоровье он заботится, как же! Жаль, таких нынче мало осталось.