Лев Пучков - Рекруты удачи

Они все трое, разом, на меня бросились. Там тесно, в кузове, получилась маленькая куча-мала. Ваха сразу долбанул пацана прикладом по башке, а когда он упал на пол, наступил ему ногой на шею, прижал плотно, чтоб не дергался. Жена Булата выставила скрюченные пальцы, хотела вцепиться мне в лицо и разинула рот, чтобы заорать изо всех сил. Булат, даром что пожилой, рывком вытянул из сапога острый нож и направил его в мою сторону.

— Осторожно! — Мовсар ловко оттолкнул Булата с женой к правому борту, я вскинул свой бесшумный «ВСК» и прошил их длинной очередью, присев на колено и приподняв ствол вверх. Это чтобы не задеть своих, которые возле «таблетки».

Тела Булата и его жены сползли по брезентовому борту и глухо шмякнулись на доски кузова. В кузове едко запахло кровью и порохом. Благословенный запах для моджахеда! Жена Булата ногой дрожала, не хотела сразу умирать, хотя раны у нее были смертельные. Извините, соплеменники, но такова цена предательства.

— Ар-ррр!!! — зарычал пацан, обхватывая ногу Вахи «замком» и пытаясь освободиться.

Тр-тр! — я двумя выстрелами прострелил пацану левую руку (правая ему скоро пригодится) и кивнул Вахе, чтобы нажал сильнее. Левая рука пацана безжизненно обвисла, Ваха нажал сильнее, мальчишка захрипел, и глаза его полезли из орбит. Я опять кивнул — смотри, Ваха не перестарайся! Ваха немного отпустил.

— Ты че, совсем е…нулся? — севшим голосом прохрипел Саня-шакал. — Ты че творишь?!

— Аа-а-а!!! — тонко завизжала девчонка — опомнилась, красавица, поняла, что случилось, у нее шок был! — А-а-а…

Бац! — я влепил ей мощную затрещину, легкая красавица отлетела назад, сильно ударилась головой о задний борт, упала на колени и принялась стонать. Больно, сладкая моя, я знаю! А будет еще больнее…

— Запроси, как там, на КПП, — шепнул я Рашиду, высунувшись из кузова.

— Нормально, — доложил разведчик. — Ничего не слышно.

— Стой спокойно, держись мужиком, — прошипел я на ухо оторопевшему шакалу. — Я тебе потом все объясню!

И нагнулся к девчонке, присел возле нее.

Вот он, момент, о котором мечтает каждый моджахед!

Я расстегнул свои штаны, задрал девчонке юбку, снял с нее туфли и рывком стянул колготки. Бедра ее были молочно-белые, такие… такие… Ух!

— Ар-ррр!!! — бессильно зарычал пацан, рванувшись под ногой Вахи. Ваха надавил чуть сильнее, пацан выгнулся и обреченно застонал.

Я порвал на девчонке панталончики, увидел лобок, обрамленный нежным пухом, и тоже застонал. Так страшно возбудился, что сердце чуть из груди не выпрыгнуло! Девчонка поняла, что с ней собираются делать, замычала, помотала головой — боль от удара еще не прошла, и, поджав колени к животу, попыталась перевернуться на бок.

Я навалился всем телом сверху, растолкал коленями ее бедра в стороны, ощутил обжигающее прикосновение ее пушистого лобка и… О, это невозможно описать. Я вошел в нее с рычанием, как раскаленный кинжал в кусок застывшего в погребе свежего масла!

— Ты че же это творишь, скотина? — прошептал Саня-шакал. — Это же полный беспредел…

О, я не слушал его, я не обращал на него внимания. Я мощно дергал задницей, подвывая от восторга, мне было там очень тесно, и казалось, что я каждый раз всаживаю тупой толстый нож в живую плоть. Иногда я наклонялся вперед, припечатывая всей массой свою красавицу к доскам, чтобы впиться жадным поцелуем в ее безмолвные губы.

Когда я кончал, это было как извержение вулкана.

Шатаясь, я встал, посмотрел — весь пах у меня был в крови. Я вытерся разорванными панталончиками девчонки, застегнул штаны и, наступив на спину рыдавшего в бессильной злобе пацана, кивнул Вахе — давай.

Ваха быстро расстегнул штаны и набросился на девчонку. Он шумно сопел и тоже подвывал, девчонка молчала, голова ее билась о доски кузова. Кажется, она потеряла сознание. Я кивнул Мовсару, чтобы прижал пацана, а сам занялся уничтожением улик. Выпнул окровавленные панталоны из кузова, пошаркал ногой, выбрасывая гильзы, и показал Рашиду знаком — затопчи все это добро. Этой машиной, возможно, скоро будет прокуратура заниматься. Затем шепнул на ухо Мовсару:

— Шакалов будем кончать. Как отъедем немного и остановимся для расчета — тихо уберешь обоих…

Мовсар кивнул и, раздувая ноздри, продолжал смотреть, как дергается волосатая задница Вахи. Сейчас Ваха управится, потом его очередь.

Я смотрел на все это безобразие, смотрел, как бьется под ногой Мовсара в рыданиях поверженный пацан, и в отравленную душу мою, корявую душу моджахеда, заползала непрошеная светлая печаль.