Лев Пучков - Рекруты удачи

— Ты ночью бодрствуешь, я — днем, — поделил смены Вася. — Хорошей охоты…

И полез в спальник, устраиваться на ночлег.

— Это почему так? — возмутился я. — Я в этом деле чайник, а ночь — самое опасное время!

— Самое опасное время — день. Если днем не засветился, ночь — самое зашибись время, — возразил Вася. — Никто тебя не заметит ночью. А ты, чайник, блин, все равно заснуть не сможешь. Вот и бодрствуй. Только НСПУ не тронь.

— Я, между прочим, не первый год в армии, — слегка обиделся я. — Меня этим вашим НСПУ еще в училище пользоваться научили. Чтобы не было зеленого отсвета, надо сначала прижать к глазу, потому включать…

— Не хочешь, чтобы засекли, — не тронь. — Вася был непреклонен. — Все время об этом думать не будешь. Сосредоточишься на обстановке, отвлечешься — и на тебе, зелень на щеке. В принципе и так видно, если как следует приглядеться, и приборов не надо.

— Это, может, тебе видно! Ты посмотри, темень кругом, как у негра где!

— Хм… Ну ты сказанул — у негра. Бывало и понегрее, это еще не та темень! А не видно — слушай лучше. Уши в порядке?

— В порядке.

— Ну и зашибись. Хорошей охоты…

И в самом деле — не заснул я. Было мне, братцы, зябко, жутко и морочно. Ночь холодная, сырая, до костей пробирает — Вася-то в спальнике, ему хорошо… Не видать ни фига, темень — хоть глаз выколи. Ночные птицы зловеще кричат, где-то совсем вдалеке какие-то дикие животные воют — злобно так, душераздирающе… В селе огоньки вспыхивают, перемещаются, загадочно, многообещающе… По какому поводу, спрашивается, вспыхивают, чего перемещаются?! Не по нашу ли душу? Кругом какие-то шорохи, шуршанье, все казалось мне, что ползет кто-то прямо к нам… В общем, как волосы дыбом встали в самом начале смены, так до самого утра и торчали.

А Вася, гаденыш, свернулся калачиком в спальнике и уже спустя пять минут этак уютно засопел. Он у нас не храпит, но, когда погружается в фазу глубокого сна, начинает тихонько сопеть, как обожравшийся хомяк. Я несколько раз, как совсем муторно на душе становилось, тихонько толкал его.

— Отвали! — бормотал бесшабашный разведчик сонным голосом. — Дай поспать, не мешай…

Под утро, часов в пять, Вася самостоятельно проснулся и скомандовал:

— Собирайся потихоньку, переезжаем.

— Куда? Зачем?

— Надо. Рядом тут.

— Не вижу смысла. Тут все отлично оборудовано, замаскировано, обжито… Пришли мы незаметно, никто нас не засек. Чего тебе еще надо?

— Мы — незаметно, — согласился Вася, продолжая сворачивать спальник. — Но до нас тут сидели другие. Как они себя вели здесь, мы не знаем. И вообще, нельзя так долго торчать на одном месте. Это… это просто неприлично! Надо уважать врага. Давай, собирайся, надо до свету успеть…

Я не стал спорить — Вася разведчик, ему виднее. Собрались мы, увязали вещмешки, сняли масксеть и поползли. «Переехали» метров на двести влево и чуть ниже — Вася заранее позицию приглядел. С полчаса поработали лопатками, там небольшая котловина была, но требовалось чуть дооборудовать. Натянули сеть, срезали несколько веток в кустах — бойницы проделали для лучшего обзора.

— Я отползу, как светать начнет — посмотрю, — сказал Вася, выбираясь из нашего убежища. — Ты не скучай тут.

Через полчаса начало светать. Вася приполз, опять по-армянски, сзади.

— Я тебя заметил, — мстительно сообщил я. — Шуршал.

— А я и не прятался. — Вася ухмыльнулся. — Пока туман, не видно ничего. Нормально замаскировались. Жить можно…

Мы не спеша позавтракали сухпаем, и Вася предложил мне укладываться спать. Теперь его смена. Я в спальник влез, но заснуть так и не смог. Ночные страхи остались позади, но теперь казалось мне, что мы тут как на ладони и все нас видят.

Вася был спокоен, как будто дома, на тахте лежал и телевизор смотрел. Достал бинокль, приспособил самопальную бленду из голенища кирзового сапога и принялся этак с ленцой наблюдать за окрестностями. Интересно, почему наши спецы все делают сами? Сколько с ними вожусь, все — сами. Стволы тряпьем мотают, на форму дополнительные лоскуты и лохмотья пришивают, чтобы на пузе ползать было сподручнее и на кочку походить издалека; зеркала какие-то мастырят, чтобы из-за угла глядеть; бленды из сапога убитого товарища режут и так далее… Видимо, те, кто выпускает экипировку для них, сами никогда в рейды не ходили. А додуматься, чтобы сделать как надо, — ума не хватает. Уроды, одним словом…

Первая встреча — последняя встреча…

Опять грустный романс в голове кто-то включил. Навязчивая какая ассоциация…