Сергей Самаров - Зачеркнутому верить

Я, признаться, сразу подумал, что на выезд должны отправиться те БМП, что так вовремя оказались у ворот городка и смогли остановить БТР полицейского спецназа.

Когда мы вышли из казармы после звонка подполковника, я обратил внимание, что они стоят там же, где и раньше. Только рядом с ними еще и грузовик под тентом появился.

— Спасибо, товарищ подполковник, — за всю группу поблагодарил я командира.

— Не за что… Обычное дело для спецназа ГРУ. Не забудьте, командующий будет ждать вас через три дня в расположении десятой бригады. Вы знаете, где она базируется. Преодолеть вам за три дня требуется около семисот километров. Чуть-чуть больше, чем семьсот. Уложитесь по времени?

— Уложимся, товарищ подполковник, не переживайте…

— По моим прикидкам, даже намного раньше там будем, — гарантировал старший лейтенант Логунов.

— Раньше тоже не надо бы… Кроме подполковника Оглоблина, никто вас там встретить не сможет. Лучше переждать и попасть ко времени, чтобы всем про наши дела не рассказывать. Да и командующего так подставить можно.

Подполковник на прощание пожал нам поочередно руки и подтолкнул к двери, направляя на выход. Мы вышли и сразу направились в сторону КПП, где стояли три боевые машины пехоты и грузовик. Два лейтенанта, не задавая вопросов, сразу распорядились, чтобы все солдаты забрались на броню. Для единообразия это было выполнено на всех трех БМП. Мы со старшими лейтенантами разместились в десантном отделении БМП, что стояла ближе других к воротам, но, когда поехали, я не мог бы точно утверждать, что едем мы в головной машине, потому что до того, как мы тронулись, я слышал звук двигателей и лязганье гусениц. Этот звук, конечно, мог раздаваться и сзади нас. Когда открыты все люки, непонятно, откуда доносится звук. Впрочем, это не имело принципиального значения. Мы поехали навстречу новым испытаниям, и это был факт, не подлежащий сомнению…

Кто ездил в боевой машине пехоты, тот хорошо знает, что этот вид армейской техники не располагает ко сну, разве что если человек страдает от хронического недосыпания и готов уснуть стоя, а уж если присядет, то глаза закрываются сами собой даже при самой важной встрече. Кого-то особо сонливого может укачать даже в бронетранспортере, у которого ход намного тише и плавнее, но я не слышал, чтобы кто-то засыпал в БМП. Тем более мы, которые после бессонной первой половины ночи поспали почти три часа, то есть лишь час не дотянули до обычной спецназовской нормы. Но и трехчасовой сон для офицеров спецназа — дело привычное.

Я слышал, что раньше, еще в советские времена, во время рейдов по глубоким тылам противника, когда спецназ ГРУ присутствовал во многих горячих точках мира, спецназовцы сорок пять минут шли, потом пятнадцать минут спали. И такой рваный ритм соблюдали в течение многих дней. В день подразделение находилось в марше по шестнадцать-восемнадцать часов. Таким образом получалось, что на сон в сутки уходило от четырех до шести с половиной часов. Остальное время отводилось не на отдых, а на завтрак, обед и ужин и на разведку местности. И при соблюдении такого ритма передвижения бойцы после сорока пяти минут хода не ворочались с боку на бок, а засыпали сразу.

Войти в такой ритм несложно, труднее выйти из него, когда подразделение возвращалось на базу, а организм, привычный к определенному расписанию, требовал движения перед отдыхом и без этого не мог нормально уснуть.

Вообще привычный жизненный ритм — это очень мощная вещь. Рассказывали мне про одного хронического алкоголика, который пил каждый день. Организм привык утром просыпаться с похмелья, и это было его естественным состоянием. И когда алкоголик вдруг резко бросил пить, он по утрам страдал от настоящего похмелья. Организм не привык просыпаться здоровым и потому сигнализировал неприятными ощущениями. И так длилось очень долго.

Можно, наверное, привыкнуть и к тряске и шуму БМП. К этому можно не привыкать механику-водителю за своим монитором управления. А остальные пусть привыкают, в этом нет ничего страшного. Ведь есть же прецедент, когда в Афганистане во времена войны солдаты спецназа ГРУ спали только в вертолетах, потому что другого времени на сон им не отводилось. Вернувшись с одного задания, они сразу вылетали на следующее. А вертолет немногим лучше боевой машины пехоты. И трясет там так же, и звуки он издает такие же.

Поехали мы с двумя взводами не моей роты. Тем не менее солдаты знали меня в лицо, обращались несколько раз по званию, но ни один из них не задал лишнего вопроса: куда и с какой целью мы направляемся. Так солдаты спецназа ГРУ приучены изначально. Они не только офицеров, они даже своего брата солдата не спросят о том, куда тот выезжал и как прошла операция. Говорят, эта привычка у солдат сохраняется на всю оставшуюся жизнь. Они не бывают излишне болтливыми или излишне любопытными.