Сергей Самаров - Зачеркнутому верить

Так, видимо, и случилось. Машину загнали на какую-то площадку. Мы слышали разговоры водителей с местными служащими. Все разговоры велись негромко, но отдельные слова и даже целые фразы разобрать было возможно, поскольку разговор велся на русском языке. Речь шла о восьми часах утра. Это время было озвучено трижды за две минуты. Потом шаги стали удаляться. Тяжелые шаги уставших мужиков. Их, видимо, кто-то сопровождал, но этот кто-то ступал почти беззвучно, только громко шмыгал носом. Днями на улице стояла теплая погода, и простыть можно было только на работе в ночную смену. А у железнодорожников смены, как известно, длятся по двенадцать часов. За это время простыть реально.

Минут пять мы выжидали, прислушиваясь. Потом старший лейтенант Аграриев на сиденье зашевелился, но не встал, а только сильнее в сиденье вжался. Потом раздался шуршащий звук, и чья-то тень закрыла звезды в небе над моей головой. Для меня закрыла, лежащего, словно в колодце. После чего я увидел, как выпрямилась рука Анатолия, схватила кого-то и рывком втащила в кабину. Это было очень мощное движение, потому что втащить человека в кабину одной рукой было трудно, даже если этот человек весил как ребенок.

Только после этого я заметил, что и старший лейтенант Логунов находится тут же, рядом с нашим бульдозером. Он, видимо, подхватил человека под ноги и помог Аграриеву. Я, в свою очередь, тоже помог: протянул руку через гранатомет и зажал незнакомцу рот, чтобы он не крикнул. Но это было лишним. Сильные пальцы Аграриева сдавливали горло неизвестного так, что тот дышать не мог, не то что кричать. Но темнота не позволяла рассмотреть, кто же к нам в кабину пожаловал.

— Вор, говоришь? — шепотом спросил Аграриев, ослабляя хватку на горле противника, чтобы тот мог хоть что-то произнести.

Кого он спрашивал, было непонятно. Ни я, ни наш общий противник ничего такого не говорили, да и Логунов ни слова еще не произнес.

— Я только посмотреть хотел. Только посмотреть, — с сильным акцентом ответил человек. — Никогда таких больших тракторов не видел. Посмотреть.

Моя рука легла ему на плечо, и я почувствовал под пальцами погон.

— А какого хрена тогда от железнодорожников и водителей прятался, если не вор? — в свою очередь спросил Логунов.

Погон навел меня на мысль. Рука сама собой метнулась к поясу незнакомца и перехватила сначала его руку, расстегивающую кобуру, потом и сам пистолет из кобуры вытащила. Но неудобство позы меня сильно стесняло, и я стал выбираться из-под рычагов.

Аграриев тем временем приподнял незнакомца за грудки, чтобы лучше рассмотреть, и посадил рядом с собой. Перед нами был сержант полиции.

— А вы кто? — спросил он с удивлением, глядя на пистолет-пулемет Логунова, что глушителем уперся ему в горло. — А… Я понял… Это вас утром ловили по всем дорогам. Потом «отбой» дали, сказали, что вас в Чечне видели. Я никому не скажу, мамой клянусь, никому не скажу. Только не убивайте.

Лучше бы он этого не говорил…

Я сел рядом с ним, перебросил левую руку через плечо, но не для того, чтобы обнять, а только для того, чтобы захватить ладонью подбородок. Вторая рука тут же легла на затылок, последовал одновременный рывок двух рук в одном круговом направлении. Шейный позвонок громко хрустнул. Голова упала на плечо.

Я сунул в кобуру менту его пистолет. Так, возможно, и большого поиска не будет.

— Оставим его здесь. Теперь он никому не скажет, где нас видел. Мало ли кто мог ему шею сломать. На ментов народ зол. Подвернулся под горячую руку, и сломали бедняжке цыплячью шею… Уходим к рельсам, будем место для посадки искать и поезда ждать…

Мы быстро собрали свои вещи и спрыгнули на бетонное покрытие двора. Железнодорожные пути проходили там, где горели фонари, это было понятно, но нам не хотелось появляться перед фонарями. По крайней мере, гулять под их светом мы не намеревались. И потому быстро нашли металлическую будку, где хранился какой-то инструмент — лопаты, кирка, кувалда и еще что-то. Там в тесноте мы кое-как смогли спрятаться.

Надежда была на то, что путейские рабочие обычно трудятся при свете дня. Следовательно, ночью они в эту будку не придут. Осталось только поезда дождаться. Насколько я помнил расписание, ночью пассажирские поезда в Махачкалу не приходили. Впрочем, я железнодорожное расписание специально не изучал. Просто однажды провожал на поезд солдата своей роты, у которого отец находился в тяжелом состоянии — телеграмму переслали из бригады. Солдату дали отпуск на десять дней без учета дороги. И без учета того, что его требовалось отправить сначала в батальон, куда я его и отправлял, хотя по пути туда полагалось проехать мимо дома, а из батальона, где проходило оформление документов, он уже поехал бы в родительский дом. Но это не важно.