Валерий Рощин - Масштабная операция

Бывший капитан намеренно целил в грудную клетку — вкупе с неистово закрученной каруселью по клочку ровной поляны эти удары, несомненно, здорово сбивали дыхание оппонента. Татаев терпеливо выжидал и настойчиво гнул свою линию: намеренно уступал территориальное преимущество; кружил, подманивая земляка ближе и, бесстрашно ныряя под тяжелые кулаки соперника, бил по его ребрам. Дуэль не предусматривала даже коротких перерывов, и минут через двадцать тактика инструктора начала давать результаты. Охранник, по выражению давнего тренера сник: движения замедлились, пропал былой напор, а из гортани вырывались гулкие хрипы.

Концовка осталась за Сайдали, который творил теперь в пределах «арены» все что желал. Минуты за две до окончания боя лицо белокурого напоминало кровавое месиво. Не успевая уклоняться или же защититься руками, он несколько раз падал после точных ударов Татаева, и ревущая толпа требовала добить поверженного. Однако у бравшего верх были свои представления о правилах и чести — он неизменно дожидался, пока соперник поднимется, и только после этого продолжал атаку.

Закончился поединок неожиданно.

Начальник Генштаба несколько раз порывался вскочить и остановить позорное избиение своего воина, но эмир неизменно удерживал его. Маскируя издевательские нотки, приговаривал:

— Да будет беспокоиться, Ислам Шайх-Ахмедович! Посмотри, разве твоему Рэмбо из российской элиты что-нибудь угрожает? Мой боец тоже устал… видишь, совсем перестал двигаться.

А спецназовцу и не требовалось исступленно носиться по площадке — более некого было изматывать. Здоровяк только что поднялся с колен и, покачиваясь, стоял шагах в трех, не представляя серьезной угрозы. Команда драться до смерти прозвучала из уст какого-то гостя и не являлась для Сайдали руководством к действию — здесь полновластным хозяином был Шахабов, а он подобного приказа не озвучивал.

«Пора заканчивать спектакль», — решил бывший десантник и двинулся к охраннику Харуханова. Тот не реагировал — просто старался удержать равновесие и, вероятно, ждал, когда его прикончат…

— Ну что, птичка перелетная, дометалась из края в край? — холодно процедил инструктор.

Белокурый безмолвствовал, не размыкая распухших и окровавленных губ…

Не обращая внимания на страшный шум вокруг и выкрики с требованиями свернуть шею «слабаку», Татаев резким движением боднул лбом противника в подбородок и, развернувшись, медленно пошел прочь. Он не видел, как тот повалился; как упрямо и с неимоверным трудом стал подниматься, оставляя на белом снегу кровавые отметины; как, падая и снова вставая, пробирался к краю «арены»…

Однако от мастера рукопашного боя не укрылась внезапная перемена, произошедшая в поведении зрителей. Все вокруг вдруг разом стихло, и только странный хруст раздался сзади и немного правее.

— Сайдали!

— Сайдали, осторожно!

— Сайдали, обернись!.. — вдруг послышались отдельные выкрики из толпы подданных Шахабова.

Широко раскрыв глаза, и бешено вращая на пальце перстень, привстал и сам эмир. Но теперь Харуханов уцепил его за руку и, наблюдая за действиями подопечного, зловещее усмехнулся:

— Беслан, ты же сам настаивал на смертельном исходе!

Гул нарастал, однако Татаев продолжал неспешно идти в прежнем направлении, не оглядываясь, а лишь пытаясь вычленить из ненужного нагромождения звуков те, которые требовались ему словно воздух. Источник странного хруста он определил сразу — с краю площадки торчал высокий деревянный флагшток с колышущимся на слабом ветерке зеленым полотнищем и гербом Ичкерии — волком с поднятой головой. Более деревянных штучек, способных за секунду превратиться в смертоносное орудие, поблизости не было. Вероятно, поверженный и опозоренный соперник решил воспользоваться подручным средством для вымещения на победителе своей взбеленившейся злобы.

Толпа уже не кричала, а ревела в предвкушении финального зрелища, обещавшего кровавую развязку, и многоголосый шум этот до предела мешал инструктору. Он сделал еще несколько шагов, а когда рев достиг апогея, насторожился и вдруг резко шарахнулся влево, одновременно выбросив в сторону правую руку. Никто толком не успел понять, каким чудесным образом Сайдали угадал нужный момент — увернулся, да к тому же не глядя поймал пущенное копьем остроконечное древко. Не раздумывая, с разворота и почти не прицеливаясь, он с силой метнул его туда, откуда оно прилетело. Здоровяк находился шагах в пятнадцати, и флагшток, в мгновение преодолев это небольшое расстояние, молнией ударил тому точно по центру полосатой тельняшки. Выпучив глаза и схватившись обеими руками за пронзившее грудь древко, охранник постоял несколько секунд, затем, издав страшный хрип, рухнул навзничь…