Валерий Рощин - Ветеран особого подразделения

При этом он пристально посмотрел на Сереброва. Тот потянулся за сигаретами, закурил…

И, выдыхая табачный дым, зло процедил:

— А ты сумел бы прокормить больную жену и престарелую мать на пенсию в триста баксов? Только прокормить! Я уж не говорю о лечении…

— Не заводись — я ж не осуждаю, — полез Барков в карман пиджака. Достав из бумажника визитку, протянул: — Держи. Но ты уж извини — времени на размышление много дать не могу. Если в течение суток надумаешь — позвони. Жду…

Весь последующий день Серебров мучился похмельем — водки накануне и в самом деле было выпито многовато.

Поднявшись с постели к полудню, опустошил припасенную баночку пива. Не помогло. Четверть часа постоял под холодным душем — окончательно проснулся, но голова продолжала трещать по швам. Гремя на кухне кастрюлями, мать напряженно молчала. И, дабы избежать ее косых взглядов, вызванных поздним явлением в непотребном виде, Аркадий решил выбраться из дома.

Проглотив пару таблеток аспирина, отыскал разбросанную по комнате одежду, собрался и направился в клинику, где уже пару дней на очередном обследовании находилась Ирина. Это обследование ей назначили несколько месяцев назад, однако денег до недавнего времени попросту не было.

По городу отправился пешком. Хотелось подышать свежим воздухом, да и в бумажнике гулял ветер — лишь в карманах позвякивала мелочь. Дойдя до клиники, отгороженной от бойкой улицы чугунным забором и широкой каштановой аллеей, нырнул в калитку. Отыскав нужное окно в первом этаже, постучал. Ходила Ирина медленно — каждое движение причиняло боль. Появившись в проеме через минуту, приветливо улыбнулась, махнула рукой в сторону входа…

— Здравствуй, солнышко, — обнял он в коридоре жену. — Извини, я сегодня налегке.

— Ничего страшного. У меня остались и фрукты, и молочные продукты, — оперлась она на его плечо. — Как у тебя дела? Что-то ты неважно выглядишь.

Серебров честно признался:

— Водки вчера выпил — расслабился немного…

— Ну и правильно. Чего сердце-то напрягать — и так весь на нервах… Слушай, давай сегодня здесь посидим — в холле.

Супруги неторопливо прошлись по длинному коридору, завернули в небольшой холл с десятком стареньких стульев у стен и журнальным столиком посередине. Аркадий помог Ирине сесть, устроился рядом, украдкой вгляделся в бледное лицо жены. Вздохнул…

Она точно подмечала любое изменение в состоянии и настроении мужа, но сама при этом едва сдерживала стоны при малейшем неловком или резком движении. Пожалуй, способность ходить она не потеряла только благодаря Аркадию — дважды в день (утром и вечером) он занимался ее ногами: массажировал, помогал делать пассивные упражнения. Кроме того, по мере возможности доставал и изучал специальную литературу о травмах спинного мозга. И, вероятно, на сегодняшний день о стволовых клетках, равно как и о последних достижениях медицины в этой области знал не меньше местного невролога. Месяц назад наткнулся в одной из газет на рекламу московской клиники профессора Андрея Брюховецкого — тот творил чудеса и ставил на ноги безнадежных. Однако расценки на услуги оказались просто заоблачными.

— Что с обследованием? — поинтересовался он о главном.

Ирина помолчала, глядя в окно на буйно цветущую зелень. И отрешенно прошептала:

— Знаешь, чем отличается тетраплегик от параплегика?

— Нет.

— Параплегик парализован ниже пояса. А тетраплегик — полностью…

Он сжал ее ладонь и повторил вопрос:

— Так что сказали врачи?

— Ничего нового. Сомневаются, думают, ждут… Сегодня я случайно услышала разговор в ординаторской. Один из врачей сказал, что из четырех градаций, на которые классифицируются подобные случаи, мне уготована последняя. И что через несколько недель мой спинной мозг уже не будет функционировать, не сможет управлять ни одной из конечностей. То есть, очень скоро проснувшись таким же солнечным утром, сама я не смогу подняться с постели…

Он осторожно обнял ее, поцеловал в щеку. Прошептал:

— Этого никогда не будет. Я что-нибудь придумаю. Я обязательно раздобуду денег, и тебя прооперируют…

Последние фразы, сказанные Ириной, долго не выходили из головы Аркадия. Она всюду мерещилась сидящей в инвалидной коляске: и пока он наедине разговаривал с доктором, и пока шел пешком из клиники, и когда метался по крохотной квартирке…