Сергей Самаров - В горах пощады нет

– Если будет от кого убегать, смогу. Но только в состоянии аффекта.

– У нас сейчас сплошное состояние аффекта.

– Нет. Я нормально выспался и сон хороший видел. Душевно сейчас я в нормальном состоянии. А в нормальном состоянии одного лишь духа я тебе только помеха, поскольку физическое состояние никуда не годится. Надо что-то решать…

– Избавиться от меня хочешь? – Тамаров правильно прочитал мысли грузинского подполковника и разумно решил, что в одиночестве не только он один воспользовался услугами сотовой связи. От Бессариона начальство явно потребовало избавиться от российского подполковника, и он пытается это сделать мирно и безболезненно. – Ты сам понимаешь, что без тебя в Грузии мне делать нечего! Более того, меня там примут за шпиона, как тебя здесь. Бежать еще и из Грузии – это будет легкий перебор…

– Ну, предположим, из грузинской тюрьмы так просто не убежишь… – У Бессариона играла, кажется, национальная гордость, но гордость эта, насколько знал Тамаров, была явно не слишком аргументированно обоснована.

– Извини, но не родилась еще такая тюрьма, которую я долго смешил бы своим присутствием. И грузинские вертухаи, я думаю, не лучше российских и должны меня быстро утомить…

– Но со мной ты рискуешь опять в свою тюрьму вернуться. Тот рыжий вертухай с тобой рассчитается…

– И с тобой тоже. Поэтому мне следует тебя поберечь…

В принципе трубка мобильника у Бессариона с собой, и он избавляться от нее, кажется, пока не хочет. И спутник не выпустит его из поля зрения, как не выпустит и тех, к кому он идет. И если Бессарион попытается бросить Артема Василича, дело все равно будет сделано. Хотя Тамарову самому хотелось принять участие в конечной стадии операции. По крайней мере и сам Бессарион, и бандиты, к которым он идет, будут под присмотром и точно уж не сумеют улизнуть. Страховка нужна всегда, и Тамаров взял на себя роль этой страховки. И потому настаивал.

Ожидать от Бессариона удара в спину тоже не приходится. За свою жизнь и службу Артем Василич многих и разных разведчиков видел и в людях разбираться умел. И тех, кто мог ударить в спину в обмен на такую мелкую услугу, как помощь в побеге из-под стражи, определял легко. В принципе грузинский подполковник мог бы просто уйти в то время, когда Артем Василич поехал отгонять бронетранспортер. Но он не захотел уйти, не попрощавшись, оставив о себе плохое впечатление, и вообще опасался, видимо, что Тамаров может подумать неладное, может посчитать, что его захватили, и попытается выручить, не зная даже, где его искать, и сам может попасть в беду. Да, Бессарион – противник, да, он враг, который работает против России, и именно для этого прибыл сюда. Но человек он не подлый, как уже успел понять Тамаров, и ожидать от Бессариона предательства не следовало, хотя законы разведок разных стран одинаковы, и жалости они не учат, и наверняка руководство специальной службы внешней разведки настаивало на том, чтобы Бессарион ликвидировал российского подполковника, как только отпадет в нем надобность.

– Я рядом видел подходящий куст. Пока ты будешь ногу перебинтовывать, я схожу, срублю тебе костыль, – не терпящим возражений тоном сказал Артем Василич, показывая топорик, захваченный из бронетранспортера.

– Костыль мне нужен, – согласился Бесо. – Только зачем ногу бинтовать? У меня нет открытой раны.

– Жесткую повязку. Туго, как можно туже, только чтобы кровь не пережимало. Если почувствуешь, что перетянул, лучше сразу заново перемотать. Иначе потом нога больше болеть будет. В жесткой повязке ходить легче. И нога будет срастаться правильно.

Тамаров протянул грузинскому подполковнику санитарную сумку. Бессарион машинально сумку взял, но еще стоял в раздумье, собираясь, должно быть, продолжить свой разговор. Однако Артем Василич быстро ушел в сторону. Он в самом деле видел неподалеку кусты с подходящей для костыля конфигурацией. Развилку ствола удобно поместить под мышку, чтобы на сам ствол опираться…

– Делай. Я через пять минут вернусь…

Топорик оказался предельно тупым, и Тамаров пожалел, что у него нет с собой обычной малой саперной лопатки, являющейся одновременно и прекрасным топором, и оружием, и средством для копания укрытий. В спецназе ГРУ эти лопатки, привычные всем подразделениям российской армии, начали затачивать до остроты бритвы еще в семидесятые годы прошлого века. Тогда же стали применять их в качестве средства рукопашного боя, и специалисты ГРУ разработали целую систему фехтования лопаткой, и все офицеры проходили специальный курс этого фехтования. Один из старших офицеров, под командованием которого когда-то служил еще старшим лейтенантом Тамаров, рассказывал, как во время командировки группы офицеров в воюющую тогда Никарагуа он применил лопатку при прохождении через сельву вместо обычных и привычных латиноамериканцам мачете. Кусты и лианы лопатке подчинялись более легко, чем другому оружию. А потом, во время рукопашной схватки, пришлось с этой же лопаткой и против вооруженного мачете противника выступить. И после этого, когда разговоры о странном русском оружии дошли до командования сандинистского движения, в Советский Союз ушел заказ на несколько тысяч малых саперных лопаток.