Анатолий Сарычев - Тимур и его бригада

В тот же момент к нему подъехал джип, мягко урча мощным мотором. Открылась передняя дверца, и Рустем сел в машину. Игорь в недоумении остался стоять посередине дороги.

Подойдя к «Запорожцу», парень увидел плачущую Светлану, которая была пристегнута наручниками к дверце автомобиля.

– Интересно, у нас есть монтировка, чтобы сорвать ручку? – поинтересовался он, осматривая салон автомобиля.

– Ключи от наручников лежат на капоте, хотя я могу и так их снять, – сказала Света и гибким движением вывернула руки из колец наручников. – Меня мама этому приему научила. Возьми ключи от наручников, они могут нам пригодиться. А еще мама меня научила приемам рукопашного боя, немного у-шу.

В это время Рустем показал жестом, что им можно ехать, и Игорь включил двигатель автомобиля.

По дороге Света стала рассказывать свою историю:

– Потом я связалась с наркотиками. Сначала экстази, затем марихуана, опий, героин. Когда мама меня поймала, я уже два года сидела на героине. Снять с иглы было очень сложно. В Маргилане есть старый китаец, который взялся за меня и за полгода поставил на ноги, без всяких современных медикаментов, переливания крови и тому подобного. Но, наверное, все-таки что-то он со мной сделал, потому что от него я вернулась совсем другим человеком. – Девушка прослезилась. – Это Ильяс посадил меня на иглу. Когда я увидела его, пришлось притвориться мертвой – китаец научил. Я могу останавливать сердце. Хочешь, покажу? – И она схватила правую руку Игоря, лежащую на рычаге коробки скоростей, и прижала ее к своей груди.

Грудь у девушки была упругой с большим острым соском. Света не носила бюстгальтер. Испытывая возбуждение, он почувствовал частые удары сердца, которые становились все реже и реже и, наконец, прекратились совсем.

– Да верю я тебе, верю! – закричал Игорь и лихорадочно стал вспоминать, где находится аптечка с лекарствами и есть ли в ней сердечное.

– Испугался! Испугался! – захлопала в ладоши Светлана, и под пальцами Игоря сердце стукнуло раз, два и забилось с обычным ритмом.

– Так можно и до инфаркта довести, – со вздохом облегчения сказал Игорь.

На правой стороне дороги они заметили табличку с указателем названия места, куда им наказал прибыть Рустем. Но Игорь не стал сворачивать с трассы.

– Куда мы едем? Нам же на станцию, – сказала девушка, и на ее лице по-явилось озабоченное выражение.

– Ты знаешь, что-то не хочется мне здесь появляться. Лучше проедем немного дальше, там есть другая станция, на которой происходит смена локомотивов и локомотивных бригад. Оттуда и уедем.

Станция, как всегда, была плохо освещена. Еще в свою бытность санитарного врача Игорь не раз штрафовал ее начальника и энергетиков за плохие условия труда, и в том числе за недостаточное освещение.

Подогнав машину к одноэтажному зданию дома отдыха локомотивных бригад, Игорь вышел из автомобиля и знаком показал девушке, что ей тоже пора выходить. Взойдя на невысокое крыльцо, он с силой затарабанил в закрытую дверь.

– Иду, иду! – послышался старческий голос, и Игорь, заволновавшись, замер, гадая, кто же откроет дверь.

Щелкнул замок, открылась дверь, и перед глазами парня предстал сгорбленный старик, всматривающийся в лицо гостя.

– Игорь? – неуверенно произнес он.

– Рахматулла-ата!{ Ата – в Средней Азии уважительная приставка к имени человека, старшего по возрасту. (Прим. автора.) } – сразу же вспомнил Игорь старика.

– Такой гость – радость в доме, – воскликнул хозяин дома, обнимая Игоря и похлопывая его по спине. Отстранившись, Игорь увидел, что по морщинистым щекам старика текут слезы. – Сейчас барана резать будем, плов готовить, – снова воскликнул он, и лицо его сразу помолодело.

– Давай я сумки принесу, а потом и поговорим, – сказал Игорь, поворачиваясь, чтобы уйти.

– Я помогу, – негромко сказал дед, выходя следом на крыльцо.

Открыв багажник, Игорь начал доставать сумки, при этом заметив, что сумка Тимура тоже лежит в багажнике.

– Ты знаешь, сейчас звонил мой зять с той станции, которую вы проехали. Он там начальником служит. Сообщил, что вся станция оцеплена милицией, ждут молодого мужчину лет тридцати, и девушку, блондинку лет восемнадцати. Что же ты, сынок, натворил, если столько милиции за тобой гоняется? – с участием спросил старик.

– Ничего такого, за что меня можно было бы так преследовать. Но вы правы, нас ловят.

– Хватит слов, дело нужно делать. Сколько ни говори «халва»{ Халва – восточная сладость. (Прим. автора.) }, во рту слаще не станет, – сказал Рахматулла-ака, посматривая на машину.