Илья Деревянко - Час дракона

Спецназовцы хором ответили «Есть!», без лишних вопросов уложили мешок в вертолет и устроились неподалеку от входа, с «Валами» на изготовку.

Помахав Ерохину, Середе и остальным рукой на прощание, я нырнул в салон и устроился там с максимальным удобством, бесцеремонно возложив облепленные грязью «берцы» на грудь генерала Глинского.

– Поганый, наглый мальчишка! Ты умрешь кошмарной смертью! – гадюкой прошипел пленник.

– Глохни, сволочь, – лениво бросил я. – И вообще, ты мне надоел. Еще хоть одно слово – собакам заживо скормлю!

В глазах Фараона плеснулся животный ужас.

«Ага! Вот оно как!» – отметил я, принимаясь обмозговывать одну интереснейшую мысль. И в процессе подвинул «берцы» поближе к физиономии фигуранта. Тот не издал ни звука…

– Куда путь держим? – усевшись в пилотское кресло, флегматично осведомился Васильич.

– К четвероногим воинам. Помнишь их?!

– Разумеется! Они все там же?

– Да.

– Ну… тогда поехали, – Логачев плавно поднял машину в воздух, сделал прощальный круг над деревней и повел «вертушку» на юг Н-ской области…

«Четвероногие бойцы» представляли собой стаю из пяти злющих, отлично натасканных немецких овчарок. Вожаком у них был громадный серый кобель по кличке Волк. Раньше стая принадлежала отмороженному чеченскому террористу Ахмату Исрапилову. В конце две тысячи шестого года я организовал операцию по его захвату (в которой участвовал лично) и в процессе переподчинил стаю себе, используя привитые мне Логачевым навыки. С тех пор псы признавали хозяином одного лишь меня. Они соглашались терпеть присутствие тех людей, на кого я указывал, но не более того. Зато каждый мой визит воспринимали как явление некоего собачьего божества! В силу происхождения и воспитания, команды они понимали только по-чеченски… Спустя некоторое время стая под моим руководством приняла активное участие в разгроме логова супермастера ушу Лонг-Шина (настоящее имя Кин-Канг). Под видом оздоровительной гимнастики он готовил там профессиональных убийц для текущих нужд «либерально-демократической» оппозиции. И, главное, для участия в массовых беспорядках и погромах, планировавшихся «зарубежными партнерами» (в первую очередь американскими) на начало 2008 года. С подручными зловещего китайца ваш покорный слуга разобрался самостоятельно (после чего долго отлеживался на госпитальной койке). А Лонг-Шина по моей команде стая разорвала на куски в прямом смысле слова. [50]

После вышеописанных событий собак по моей инициативе переселили в комфортабельный крытый вольер в загородном поместье ФСБ. (До этого они содержались в стальной клетке, в секторе Д-5, третьего подземного уровня одного из нелюбинских «офисов».)

Летом две тысячи седьмого стая отличилась при нападении на поместье предателя Сливко, его подручного Слона (боевой псевдоним. Имя до сих пор не знаю. – Д.К.) и их резервной боевой единицы из сорока двух недобитых в свое время террористов. Тогда псы в решающий момент спасли жизни мне и Логачеву, а Сливко с товарищами были поголовно уничтожены… [51]

С тех пор я неоднократно навещал четвероногих бойцов (после ремонта поместья, размещенных на прежнем месте). И, хоть всю жизнь слыл «кошатником», успел к ним крепко привязаться…

– Прибыли, – спустя небольшой промежуток времени, спокойно сообщил Петр Васильевич. Я высунулся по пояс в открытую боковую дверцу «вертушки»… После упомянутого штурма и реставрации внешний вид поместья значительно изменился. Исчезли увитые плющом декоративные беседки и многочисленные клумбы с «анютиными глазками», под двумя из которых скрывались раньше бункера с дежурными пулеметчиками. Пэкаэмы, очевидно, разместили в других местах, и, надо отдать должное, непонятно в каких именно. Восстановленный вольер сместили влево, под прикрытие дома. (Причину см. в «Спецах».) А двор теперь представлял собой ровное пространство, засаженное аккуратно (и коротко) подстриженной травой. (Незаметно не подползешь!) Для отвода глаз часть его оборудовали под поле для гольфа. Зато по-прежнему журчал небольшой фонтан в пятнадцати метрах от крыльца. А изящный двухэтажный коттедж выглядел так, словно и не взрывалась в мансарде ракета (начисто снесшая крышу), не лупили по дому из четырех десятков «Валов», не летели в окна «эфэшки»…

В кармане у меня пискнул прибор связи.

– Мангуст, [52]это вы?! – едва я нажал прием, нервно спросил Нелюбин.

– Он самый, с Логачевым за штурвалом и с фигурантом в мешке!