Сергей Самаров: Пуля – лучший антидот

– Да разве ж я знаю? Целая следственная бригада приехала. Мы с ними не знакомились. Разговаривали по ходу дела, и все...

«Краповый» тяжко перевел дыхание и помотал головой, прогоняя болезнь.

– Больные там были? Сморкался кто-то? – продолжал подполковник тащить хвост вопроса.

– Я разве смотрел? Это у них следует спрашивать.

– А у ваших?

– У наших – не видел. Но у нас на легкий насморк внимания не обращают. Не принято.

– А ты сам, стало быть...

– Вообще никаких признаков. Как навалилось, и за два часа – как труп. А другие, выходит, – трупы настоящие...

– Ладно, спасибо, капитан. Поскачу в следственный комитет. А ты-то как сейчас себя чувствуешь?

– Похоже, завтра еще отлеживаться придется. Послезавтра – хоть в бой. Если только без марш-бросков...

Андарбеков пожал плечами. Он никогда не понимал «краповых», для которых бой является нормальным состоянием, а кабинетная работа кажется каторгой.

– Поправляйся. Если что-то вспомнишь, позвони мне. Вот номер... – он положил на тумбочку визитную карточку с дописанным от руки номером сотового телефона.

– И вы не болейте...

Подполковник сухо кашлянул и поправил на лице повязку.

Ждать результатов анализов заболевших предстояло целую неделю, и только после этого можно было бы сделать какие-то выводы. Но прежде подполковник Андарбеков хотел бы собрать данные, иначе и выводы делать будет не из чего. Выйдя из больницы, он не снял марлевую повязку, потому что увидел, как многие люди ходят по территории больницы в таком же виде.

Подполковник сел в машину. Сообразив, что в машину он посторонних не пускал, Андарбеков повязку не снял полностью, но сдвинул ее на горло, включил зажигание и уже положил руку на рычаг коробки переключения передач, когда в чехле на поясе зазвонил мобильник. Недовольно вытащив трубку, поскольку за первую половину дня он уже получил месячную норму звонков с вопросами и ответами на свои незаданные вопросы, подполковник посмотрел на определитель номера. Звонил начальник горотдела полковник Бексолтанов. Из своего кабинета, и с прямого телефона, не через секретаршу. Это был редкий случай, и что-то за собой обязательно влек.

– Здравствуй. Что там в комиссии? Ты уже закончил? – Голос полковника Бексолтанова, напротив, был весьма вял и слаб.

– Здравия желаю. Я уже после вводного заседания одно поручение почти выполнил, сейчас его необходимо завершить. Был в больнице у единственного из этих... У оставшегося в живых. Сейчас в следственный комитет наведаюсь, потом надо будет доложить результат в комиссию. После этого, надо полагать, буду свободен...

– Чувствуешь себя как?

– Жив, здоров и бодр, товарищ полковник. Я к болезням не склонен... – кажется, не к месту бодрился подполковник.

– И хорошо, хорошо, побереги себя... Это сейчас необходимо. А я вот что-то неважно себя чувствую, – голос Бексолтанова полностью подтверждал сказанное, и это звучало укором бодрому тону заместителя. – Как только освободишься, заезжай в управление, я тебе печать передам. Приказ я написал, что оставляю тебя исполняющим обязанности. А сам в поликлинику поеду. Знобит что-то... Температура, похоже, поднялась, сопли, как из водопроводного крана, слезы, как у безнадежно влюбленной девки, и голова гудит... Так что, поторопись...

– Понял, товарищ полковник. Я потороплюсь...

Оставаться исполняющим обязанности начальника горотдела подполковник Андарбеков любил, хотя обычно такое выпадало ему только раз в год во время отпуска начальника. При этом он наполовину чувствовал себя истинным начальником, и это ощущение казалось ему сладким, как настоящая власть. А к власти его всегда тянуло.

Ехать до следственного комитета было не долго. Когда следственный комитет выделяли из прокуратуры, сначала ему отвели здание в другом конце города, и это доставляло много неудобств. Потом пересажали каких-то бизнесменов, то ли виновных, то ли собравшихся стать виновными, и заняли их здание буквально с обратной стороны двора прокуратуры. Единственно, подъезд для транспорта с другой улицы. Но перейти двор, чтобы машину в объезд квартала не гонять, было не сложно. Это не через весь город добираться, как прежде.

В следственном комитете стояла суета, и это было заметно сразу...

В холле, сразу за лестницей в четыре широких ступени, висели уже большие фотографии двух сотрудников, по углам обвязанные черной лентой. Правда, одна фотография была цветная, вторая черно-белая, но такая дискриминация никого не смущала, как не смущала и повязка на лице пришедшего ментовского подполковника, – в следственном комитете все ходили в разномастных повязках. Умершие сотрудники были прикомандированными, как половина следователей следственного комитета, но руководил всеми следователями человек местный и даже родственник подполковника Андарбекова – полковник Мовлатов. И Андарбеков сразу двинулся на второй этаж к нему в кабинет.