Сергей Зверев - Бастион - Ответный удар

Душа осталась в переживаниях, а тело подскочило на деревянных ногах и подлетело к двери, щелкнув примитивной задвижкой. Потом вернулось в душу, попутно – в халат и полетело к запасному ходу в противоположной стене. Какое чудо, что он есть! Там коридор. Он огибает спальню и параллельно основному идет через галерею в холл. А в холле множество дверей, среди них есть и входная…

Но хвост, как известно, вертит собакой. Без аллегорий. Я запнулась о тумбочку и, не сдержав горьких эмоций, заорала! Задвижка уже ходила ходуном, дверь тряслась, издавая клацающие звуки. Я криво вписалась в проем и по узкому коридору метнулась в обход спальни. Темнота жуткая… Где галерея? Я по этому коридору даже днем не хожу!

Вот она – лунное мерцание освещает паркет и дурацкую глиняную вазу под лестницей. Ободрав бока, я вылетела на ограждение. Туловище уже опрокинулось, но руки впились в перила. Задница перетянула (хотя и не здоровая). Перебирая руками, я засеменила вправо и, благополучно попав на лестницу, прыгая через ступени, рванулась вниз. И слишком поздно обнаружила, что по соседней лестнице параллельно мне несется еще кто-то! Очевидно, посетив спальню и найдя в ней пустые стены, он вник в ситуацию и заспешил обратно, полагая перехватить меня не дальше холла. А как я могла остановиться? Проще остановить самолет… Повизгивая от ужаса, я спрыгнула на паркет. На всех парах влетела в этажерку с дурацкой вазой, больно ударилась пузом. Опять заорала как ненормальная. Этажерка не прогнулась, лишь откатилась на колесиках, а ваза из тонкой керамики взмыла ввысь, карамболем ударила в стену и осыпала меня и того, что набегал, мелкими осколками. Тут мы и сшиблись, как Пересвет с Кочубеем. Я еще разглядела в лунном глянце длинный ствол, а чуть выше – приплюснутую голову с вислыми ушами. Да это телефонный мастер, осенило меня. В обед приходил, хотел замочить – вот оно что! Каков наглец! А Тамарка с гренадером не дали!.. От него несло какой-то прорезиненной тканью. Или серой? Задыхаясь, я вырвалась (он, кажется, выдрал клок халата) и упала ему в ноги. Он потерял равновесие, выругался:

– С-сука!..

По-русски! (Или по-чешски? Не знаю, и некогда.) Шмякнулся на осиротевшую этажерку (жардиньерку, по-нашему) и поехал куда-то, гремя железом. Пистолет выпал. А я получила пару секунд на принятие серьезного решения. Единственного, между прочим. Метнулась к стеклянной двери, ведущей на улицу. И запоздало сообразила, что дверь блокирована – для ее открытия нужно воспользоваться либо панелью на кухне, либо пультом наверху. Но крик отчаяния застрял в горле. Что я увидела! В центре стекла вырезано идеально круглое отверстие – сантиметров сорок в диаметре. Вот как он проник в дом! (Он еще и резчик!) Как я туда пролезла – решительно не помню. Изрезанные в кровь пальцы впоследствии свидетельствовали: нет, я не влетела в отверстие рыбкой… Где-то на полпути меня сцапали за ногу, и я повисла головой вниз. Близость свободы поддала жару. «Ситуации в жизни, Дина Александровна, бывают самые разнообразные, – поучал меня в прошлом тысячелетии инженер человеческих душ покойный Аркадий Иванович. – Тем более на вашей новой работе. Помните, в экстренной ситуации женщину может спасти только тот поступок, который банальным мышлением не просчитывается. Только непредсказуемость, запомните это слово. Три-четыре секунды шокового воздействия – поверьте, для умной и быстроногой леди это более чем достаточно. И меняйте ситуацию как вам угодно…» Не знаю, не знаю. Боюсь, Аркадий Иванович никогда не был женщиной. И уж точно – женщиной в экстренной ситуации! Какое шоковое воздействие, если вы, простите, висите как сосулька, и в голове – ну ни одной дельной задумки?.. Одни рефлексы. Слава богу, он сцапал меня за левую пятку. Левая как раз нерабочая. Я оттянула правую и резко ударила. Что-то хрустнуло – не то далеко, не то рядом. Пятка у меня дубовая, затертая, боли я не испытала. Что там произошло? Но повеяло свободой (что встретит радостно… хотя бы у выхода) – пальцы разжались. Крик по ту сторону двери возвестил о начале нового этапа моего бегства. Я замолотила сразу обеими пятками, а потом, извиваясь ужом, обдирая в кровь ноги, полезла дальше…

Через несколько секунд, развевая лохмотья халата, я уже неслась босоножкой по саду и вопила как ненормальная:

– Полиция! Полиция!..

– Поручик Болеслав Кречек, – откозырял рослый полисмен с манерами.

Хомяк, стало быть, по-нашенски. Его щекастая физиономия и вправду напоминала физиономию какого-то разросшегося грызуна.