Сергей Зверев - Бастион - Ответный удар

Будь мы с Романчуком в реестре злоумышленников, нас бы уже на выходе поджидали местные компетентные товарищи. Но никто не поджидал, кроме такси. Переодевались под мостом через Изер, по ходу чего Андрей Васильевич отпускал непристойные шуточки, а я вяло отбивалась. Но ресторан, куда он меня привез, оказался замечательным, слов нет. Названия не помню, но очень уютный. Пока я рыскала в поисках дамской комнаты и приводила в порядок сеновал на голове, он заказал столик в дальнем углу полутемного зала, а потом встретил меня на входе – сама учтивость и обаяние…

– О, мадемуазель, вы неотразимы, – зачем-то бросил проходящий мимо служитель.

– Глумится, – я с надеждой посмотрела на Андрея Васильевича. Но сообщник вздохнул и покачал головой.

– Не думаю. Им это запрещено. Прошу к столику, Дина Александровна. Этот вечер я дарю вам.

Ах, как спасибо…

Мы сидели в полумраке, отгороженные от основного зала зарослями «дикой» зелени, а на сцене гуттаперчевая актриса змеилась под «фанеру» и совершенно не мешала нашей трапезе. Мы ели виртуально прозрачные ломтики чего-то сложнопроизносимого, пахнущие сыром, пили коктейль через трубочки. Андрей Васильевич посматривал на меня как-то подозрительно, а однажды даже пригласил на танец.

– Такое ощущение, что вы хотите сделать даме предложение, – проворчала я.

– А вы что хотите? – он склонился надо мной, опутывая мои ноздри запахом дорогого «Кашареля».

– Я в Россию, домой, хочу, – ответила я, как истинная зануда.

– Кстати, мы долго будем бескультурно «выкать»? – поинтересовался Андрей Васильевич.

Я пожала плечами:

– А так привычнее, коллега… Так вы хотели что-то предложить?

– Девушка, вы замужем?

Я прыснула:

– Нет, я изначально так плохо выгляжу.

Он не посмеялся над анекдотом, прижал меня к своей приятно пахнущей груди, и мы слились в медленном танце. Коктейль, наложенный на виски, дал занятные всходы: меня понесло по волнам. Но не памяти, а как раз наоборот. Как меняет обстановка наши взгляды! Он говорил такие сладости, что я на время позабыла и о своей великой любви, и о намерении твердо придерживаться основ «целибата». Пару раз вякнула пo инерции про Россию, но быстро приумолкла.

Лейтмотив бормотания Андрея Васильевича сводился к следующему: если два неприкаянных сердца разрываются от тоски в этом мире, то почему бы не провести эксперимент: не дать им соединиться и потосковать вместе? Классовой пропасти между нами нет, мыслим одинаково, подходим друг другу, как матрица и ее родной пуансон… Под воздействием приятной музыки и употребленного спиртного это звучало заманчиво. И вообще это был неплохой вечер. Когда мы удалились из ресторана, дело клонилось к полуночи. Таксист, стерегущий наши коробки (за баснословный гонорар), мирно досапывал. Мы разбудили его, погрузились в машину и, «слегка соприкоснувшись рукавами», поцеловались. Посвечивая фарами, таксист вырулил со стоянки. Мы взяли курс на шале. Но на выезде из города, у каштановых аллей набережной Шантен, произошло несчастье…

Очевидно, нас пасли и выбрали подходящий момент, когда вокруг никого не было. Позади остался слабо освещенный поворот к мосту через Изер, впереди – мраки каштанового сквера. Ни одной встречной машины, ни одной попутной… Сурово-темный джип обошел нас по левой полосе и, ударив в борт, прижал к обочине. Шофер ругнулся, резко затормозил. Джип встал поперек движения, и не успел испуганный шофер включить заднюю, как оттуда стали стрелять! Я сразу заорала, стекло разлетелось вдребезги, водитель мотнул головой и завалился на бок, а Андрей Васильевич рывком придавил мою голову к сиденью… Что-то хрустнуло в позвонках. Ужас – прочно забытый и уже вошедший в историю – вновь ворвался в сознание – стремительный, вероломно сокрушая расслабление. Тихий мир опять обернулся адом… Андрей Васильевич выругался и, продолжая упирать меня в пол, начал судорожно извиваться. Наверное, пытался достать маленький смешной пистолетик, который каждое утро приматывал скотчем к щиколотке – взамен того, страшненького (а я над ним потешалась). Стрельба между тем приутихла. Двери внедорожника хлопнули.

– Только не кричите, я вас умоляю… – прошептал Андрей Васильевич, приподнял голову и вдруг резко, при помощи ноги, швырнул дверцу.

– Множатся, поганки, ничто их не берет… – пожаловался сдавленно.

Кто-то охнул, – видимо, дверь, ударив его по корпусу, отбросила в сторону. Андрей Васильевич выстрелил. Под звон разбитого стекла схватил меня за руку и потащил вон из машины. От джипа раздалась очередь. Мы выскочили на улицу. Черное тело, раскинув руки, лежало в двух шагах от «Фольксвагена». Совсем рядом, какие-то метры, – обочина, под ней обрыв, круто спадающий к набережной. Под обрывом – каштаны… От джипа метнулась тень – новая очередь!.. Остатки стекла выпали из дверцы. Андрей Васильевич пустил наугад остатки обоймы и потянул меня к обрыву. Я наступила на свое вечернее платье, запнулась. Дико заверещала, стала падать. Он удержал меня… и вдруг, вскричав, схватился за плечо.