Андрей Негривода - Разведывательно-диверсионная группа. «Мулла» и «Бай»

К 23.00 они с помощью мальчишки вышли на окраину Чамана. Отправив юного проводника восвояси, ускоренным маршем двинулись к старой конюшне. За время этого скрытного марш-броска ещё два раза свистела «эфа»…

В 23.40 уже вся группа Филина была в сборе…

— Значит так, Филин, — докладывал Индеец результаты своего совместного с Братом и Кабардой похода за транспортом. — «Колёса» есть на выбор: парочка «66»-х, тентованный «Урал», четыре «козла», причём на двоих стоят турели с «Утесами»! [39] НСВ «Утес» — станковый пулемет, сменивший на вооружении ДШК. Калибра — 12,7 мм. Со стандартным оптическим прицелом! Тяжёлая, но очень мощная машинка… Где только и взяли? Охраняли эту богадельню одиннадцать наркош — они обкурились до глюков, вот мы их и сняли, в три прыжка…

Тут Индеец как-то замялся, не зная, как докладывать дальше.

— Тут вот ещё что…

— Ну же, Артур!

— Там у них афганец один в клетке сидит, полужмурик… Его, видимо, пытали — я много чего видел, но этот должен был их сильно достать, если с ним такое сотворили. Пойдем, посмотришь…

В одной из комнат была оборудована походная тюрьма. То, что увидел Филин, заставило его сердце ухнуть куда-то вниз, к каблукам.

Невольник сидел на полу, руки прикованы цепями к стене и разведены в стороны. Черная борода, смуглое лицо, всё бы ничего, но вот ноги!.. Кто-то методично, от колен вниз до щиколоток срезал ремешки кожи, в сантиметр шириной, получилась эдакая бахрома…

Он сидел в луже собственной крови, не подавая признаков жизни, а вокруг вились жирные зелёные мухи. Волосы на голове Андрея приподняли чалму… Не говоря ни слова, к афганцу бросился Док… А Филин вышел на порог конюшни, и таким сладко-пьянящим показался ему воздух, после смрада и сладковатого запаха крови в узилище, что голова пошла кругом…

— Андрюха, тут такие дела… — зашептал в ухо Док. — Края надрезов заживали не одновременно… Его планомерно резали в течение, думаю, часов сорок… Он в шоке болевом, но, видимо, крепкий мужичок… Он в сознании и всё бормочет, что, мол, он несчастный чайханщик и кроме шурпы и чая ничего не знает… С ним сейчас Бай.

— Слышь, Док… — Андрей перевёл дух. — Это наш Хайзулла… Это мы его искали…

— Ох, ни фуя себе струя!.. — Этот вояка был удивлен по-настоящему. — Выше подоконника!.. Ну и что дальше?

— Будем думать, и думать быстро!

Обалдевший от новости Док пошёл поделиться ею с ребятами, а Филин остался стоять на пороге.

Его никто не трогал — каждый понимал, что от принятого командиром решения зависят и их жизни… [40] Вся эта история рассказана в книге «Сделать невозможное». (От автора.)

… «…Таджики мои дорогие!.. Сколько же раз я обязан вам своёй жизнью!..»

Отставной капитан-пенсионер Филин всё думал и думал, вспоминал, а потом возвращался за клавиатуру своего компьютера и продолжал стучать по кнопкам клавиатуры…

«…Да разве только тогда, в Афгане?!. А потом? Сколько всего было потом?!. Приднестровье, Абхазия, Фергана, два похода в Карабахе!.. Да… Карабах… Особенно тот, первый поход… Когда… Эх, бля!!! Почти весь отряд потеряли из-за генерала-мудака!.. — Андрей под волной нахлынувших воспоминаний жахнул кулаком по столу. — Только самые „старые“ и остались!.. Я тогда совсем „с катушек слетел“!.. Жить не хотелось!.. Вот и побрёл в „зелёнку“ один… Смерть искать… И даже не догадывался, что рядом есть кто-то, кто не даст ей меня „приласкать“!.. Эх, Бай ты мой родной! Алишер!..»

…Земля всё сыпалась и сыпалась с неба…

Это был настоящий ад. Армагеддон в день Страшного Суда. И судил Господь грешников по деяниям их!.. Но только… Что-то в этом светопреставлении было не так, не правильно было. Те, кто был постарше да поопытнее, кто не единожды нарушал заповедь Господню «Не убий!»… Те-то как раз и выжили… А вот мальчишки-солдатики, совсем ещё мальчики, спрятавшиеся неумело, впопыхах, не понявшие в первый момент, что Гиена Огненная бьет прямо в них, они-то и умирали…

— Б-бах! Б-бах! Б-бах!.. — содрогалась земля, разрываемая огненными смерчами, и разбрасывала далеко в стороны свою сухую, вперемешку с камнями и деревьями, черную плоть. — Б-бах! Б-бах-бах-бах! Б-бах!..

И не было на этом небольшом её пятаке, на этом затерянном в горах плато места, куда не заглянуло бы разгневанное Око Господне…