Андрей Негривода - Разведывательно-диверсионная группа. «Мулла» и «Бай»

После 1917 года всю эту традицию извратили и испоганили… И до наших времён, до времён той Афганской войны, о которой я сейчас пытаюсь рассказать, дошли совершенно другие отношения и названия для солдат, прослуживших тот или иной срок в армии…

« Дух», ещё иногда говорили «тень» или «призрак», но первое наиболее употребимо — солдат, да в общем-то и не солдат-то ещё, до принятия присяги. Ну и первые полгода службы.

« Салабон», или «салага» — тот, кто прослужил от полугода до года.

« Черпак» — это уже очень «серьёзный» товарищ! Прослуживший от года до полутора, и который «имел право» гонять как сидоровых коз первые две категории, но и!.. И это «очень важно»! Заглядывал в столовой в кастрюлю, а потом сообщал «старослужащим», что сегодня им уготовили на обед! И перемешивал её содержимое до равной консистенции, если кастрюля эта шла на «дембельский стол». Да ещё и разливал еду по алюминиевым, или какие там были, тарелки. Отсюда и «черпак»…

« Дедушки», или «деды» — ну эти-то, понятное дело, те которые прослужили от полутора, до двух лет. Именно они и считали, что уже знают про армию абсолютно всё…

Ну и « Дембеля», или «гражданские» — это те, которые уже отслужили свой срок, дождались приказа об увольнении в запас, то есть о «демобилизации», и, по сути дела, по всё той же Конституции, уже не являлись военнослужащими, а только ждали своей замены, чтобы уехать домой. Этим, как правило, всё уже давным-давно было глубоко по тулумбасу потому, что они уже давно в своих мыслях ехали в поезде на Родину…

…Так вот!

В Афган попадали только «салабоны», после полугодичных «учебок». И назвать по неосторожности его «духом» было крайней неосторожностью, которая могла вылиться во всё, что угодно! Обижались мальчишки! Крепко обижались! И не только потому, что они уже успели «перейти» в иной «статус»! А ещё и потому, что там, за Речкой, «духи» были только одни — душманы, афганские моджахеды. И назвать так же солдата считалось сродни тому, если бы его обозвали фашистом!.. Обидно!..

…23 ноября, ближе к вечеру, на кабульском аэродроме приземлился «транспортник» «Ан-12», прилетевший сюда из Чирчика… Из зияющей дыры открывшейся рампы, словно это была рваная рана в самой заднице самолёта, на бетон аэродрома под командой какого-то ухаря-прапорщика спустилось около двух десятков юных мальчишек в новенькой форме… На аэродроме, как всегда, стоял гул, на который они, ещё к нему не привыкшие, озирались и втягивали головы в воротники бушлатов… Было уже довольно холодно. В конце ноября в этих местах уже частенько выпадает снег, но в этом году снега пока не было. Зато был мелкий, как пыль, холодный дождь. Да даже и не дождь как таковой, а противная мерзкая морось, висевшая сизой пеленой над Кабулом…

Им только сейчас, всего-то пару часов назад изнывавшим от тридцатиградусной жары в Чирчике, как-то вдруг стало холодно, зябко и до боли захотелось добраться до какой-нибудь захудалой печки, тёплого тандыра, в котором пеклись свежие лепёшки, или хотя бы развести костёр! Прямо здесь, не отходя далеко от самолёта!..

— Ну что, вьюноши, нахохлились как воробьи? — проговорил улыбавшийся белозубой улыбкой прапорщик. — Летели на юг, а тут холоднее, чем дома?

— В горах никогда не бывает жарко, товарищ прапорщик! — раздался голос из строя, откуда-то с левого фланга.

Прапорщик прошёлся вдоль строя в ту сторону и спросил:

— Кто это сказал?

— Младший сержант Эргашалиев! — последовал ответ.

— А-а-а, это ты, Мулла… А я-то уж подумал на секунду, что в нашем взводе объявился ещё один мудрец-философ, кроме тебя… За этим гулом даже собственный голос не узнаешь, мать его так!..

— Это плохо, когда человек не слышит самого себя… Тогда его сердце закрыто и для чужих слов, товарищ прапорщик…

— Ладно, младший сержант! — прапорщик махнул рукой. — Не время сегодня выслушивать твои мудрости от «дедушки Саттара». Пора отправляться в роту, товарищи «свежее пополнение»…

— Для того чтобы выслушать мудрые мысли старых аксакалов, время должно быть всегда!.. Мудр не только тот, кто умеет мудро говорить, но ещё и тот, кто умеет смиренно выслушать мудрую мысль другого…

— Взво-од! Р-равняйсь! См-мир-рно!!! На пра-во-о!!! Левое плечо вперёд ш-шаго-ом м-ма-арш!..

Нет, не было у прапорщика сегодня времени выслушивать «мудрости» Муллы, как он это делал на протяжении последних шести месяцев, не было…