Илья Деревянко - Спецы

— Да, действительно, — еще раз обследовав труп, согласился я. — Есть припухлости. Плюс мокрые шорты, воняющие мочой. Надо думать, Чухонцев даже не пробовал сопротивляться. Увидал нацеленный ствол, обоссался со страха и позволил делать с собой все что угодно. Убийца всадил ему «сыворотку», допросил, а затем ликвидировал. Тем не менее безоговорочный ответ насчет психотропки может дать только анализ крови.

— Так в чем проблема?! — прищурился Логачев. — У нас лаборатория во дворе, а при ней Альбертыч. Он выдаст результат за пять минут.

— Хорошо, потащили, — вздохнул я. — Давай, ты за руки, я за ноги.

— Мы-ы-ы??!!

— Один из прапорщиков повез свидетельницу домой, — пояснил я. — А хмырь толстый, тяжелый, под центнер тянет. Не станем же мы эксплуатировать оставшегося водителя! Чай не обнаглевшие баре и не белоручки. Сами донесем!

— Тогда другое дело, — мгновенно успокоился полковник. — Ну-у-у… раз, два, взяли!!.

Ильин «выдал результат» хоть и не за пять минут, но достаточно оперативно. Диагноз Логачева полностью подтвердился. В крови покойного оказалась лошадиная доза пентонала натрия. И как сердце выдержало, ума не приложу!!!

— Итак, вражеским спецам известно, кто конкретно на них охотится, — мрачно резюмировал Васильич.

— При убитом боевике не обнаружено ни остатков рации, ни иного передающего устройства, — возразил я.

— Ты забыл про компьютер в кабинете Чухонцева, — напомнил седой богатырь и, немного помолчав, спросил: — Каким объемом информации обладал Сюзанна?

— Небольшим! Я дал ему задание непосредственно от своего имени. Ни о директиве руководства, ни о сотрудничестве с вашим ведомством, естественно, не заикался. А кроме того до отвала накормил дезой, [15] Дезинформация. мол, кроме тебя, в вашей либеральной своре трудится еще с десяток наших агентов. Все — фигуры значительные, лично с тобой знакомые. Но ты их ни в жисть не заподозришь. Они прекрасно законспирированы! Так что, сучонок, каждый твой шаг будет под пристальным наблюдением. Переданные тобой сведения будут тщательнейшим образом перепроверяться, ну и так далее и тому подобное. Он, помнится, аж с личика спал от волнения. — Я усмехнулся и закурил сигарету.

— Деза — это хорошо. Внесение разлада в стан врага — великое дело, — задумчиво произнес Логачев. — Пусть нервничают, озираются друг на дружку, подозревают всех подряд подельников и старательно ловят мифических агентов ФСБ. То-то шороху будет!.. Однако меня беспокоит иное. — Тут он тяжко вздохнул. — Отныне ты, Дмитрий, стал живой мишенью. Тебя постараются убрать в первую очередь!

— Вот и отлично! — рассмеялся я. — Пока меня будут убивать, вы незаметно подкрадетесь сзади и накроете честную компанию.

— Опять смерти ищешь? — насупился Петр Васильевич. — Но в таком случае тебя следует немедленно отстранить от операции и запереть под замок в надежном месте. Пока не опомнишься!

— Извини, неправильно выразился! — поспешил оправдаться я. — Имелось в виду другое — работать приманкой. Всего-то навсего. Занятие знакомое, мне не привыкать. [16] См. предыдущие сборники о приключениях Дмитрия Корсакова. А уж замочить себя я так просто не позволю. Будь спокоен!

— Впредь фильтруй базар, — по-прежнему мрачно проворчал Логачев. — Иначе…

Речь моего рассерженного друга прервал оживший прибор связи. Из мощной мембраны до меня донесся оживленный голос Ерохина. Внимательно его выслушав, полковник просветлел ликом.

— Федорыч установил гаденыша, грозившего нам «черной меткой», — довольным тоном сообщил он. — Сегодня же будем брать!..

«Установленный гаденыш» оказался Войковым Яковом Михайловичем, совладельцем торгово-промышленного холдинга «Атлантида» и влиятельной (но неизвестной широким массам) фигурой в «либерально-демократической» оппозиции.

— Обратите внимание на фамилию, — шнуруя кроссовки, сказал Логачев. — Как у того убийцы царской семьи, в честь которого почему-то по-прежнему называется станция метро и несколько улиц.

— Почему-то! — желчно передразнил Ерохин. — Тут как раз все ясно! Нынешние «демократы» — духовные наследники большевиков. Вот они и намекают: «Как насиловали Россию, так и будем насиловать. Наша власть остается незыблемой! Только названия меняет…»

— И лысый вурдалак до сих пор в Мавзолее, в центре столицы, — подхватил я. — Целый институт трудится, чтобы эта падаль не протухла. Ты, Федорыч, неточно выразился — они не намекают! Они недвусмысленно дают понять!