Илья Деревянко - Операция «Аутодафе»

Из темного, беззвездного неба сочился нудный моросящий дождик. В свете уличных фонарей тускло поблескивали лужи на асфальте. Пролегающая вдоль парка дорога была пустынна, если не считать одинокой фигуры в милицейской форме, которая, заметно пошатываясь и грузно шлепая по влажной мостовой, целеустремленно брела вперед. Это местный участковый лейтенант Кашин возвращался домой после планового обхода вверенного ему участка. При ближайшем рассмотрении Вячеслав Кашин сильно напоминал свинью в очках, по какому-то недоразумению вставшую на задние ноги, обретшую дар речи и решившую притвориться стражем порядка. Настолько сильно, что казалось, участковый вот-вот захрюкает. Казенный мундир едва не трескался на приземистой, жирной туше. Нос-пятачок сопливо пошмыгивал. Крохотные глазки блаженно жмурились. Из красного, мокрого рта за версту разило свежим перегаром.

— Наша служба и опасна и трудна… — жутко фальшивя и заплетаясь языком, напевал он.

«Плановый обход вверенного участка» свелся сегодня к пятичасовой инспекции питейного заведения, принадлежащего «лицу кавказской национальности» по имени Ашот. А если точнее — к бесплатной дегустации подаваемых там спиртных напитков, а также к совокуплению в подсобке с одной из шалав-завсегдатайш. И первым, и вторым Вячеслав остался вполне доволен, милостиво похлопал кабатчика по плечу и обещал завтра же замять дело о пьяном хулиганстве трех молодых родственников Ашота, избивших куража ради пожилого человека.

— …И на первый взгляд как будто не видна, — лейтенант мысленно представил, как вытянется рожа надоедливого хрыча при получении им официальной бумаги с отказом в возбуждении уголовного дела, и тихонько хихикнул.

«Дураков надо учить! — глумливо подумал он. — Авось поумнеет. И в следующий раз, когда по репе схлопочет, явится в милицию не с пустыми руками… Или нет! Пусть лучше вовсе не приходит. С такого-то и взять толком нечего! Одно слово — пенсо-о-нер!!!»

Участковый презрительно сплюнул под ноги, пьяно ухмыльнулся и в следующий момент чуть не споткнулся от неожиданности.

— Помогите!!! Спасите!!! — резанули по ушам отчаянные женские вопли, донесшиеся со стороны парка.

«На фиг, на фиг! Не стоит искать на жопу приключений! — Кашин по возможности ускорил шаги. — И-эх!!! Лучше бы я пошел мимо кладбища. Там если чего и происходит, то по-тихому, незаметно. Здесь же вечные драки, поножовщина, изнасилования. Того гляди под раздачу попадешь!»

— Помоги-и-и-те! Люди доб… — крик прервался на полуслове.

«Заткнули-таки стерву!» — участковый облегченно утер пот со лба, но скорости движения не снизил. Более того, перешел на неуклюжую, отдышливую рысь. Чем дальше от места происшествия, тем лучше. Не было его тут — и баста! Попробуйте потом докажите. Главное — добежать до перекрестка, выскочить на улицу Спортивная, где начинается участок старлея Лебедкина, и отсидеться часок в популярной ночной кафешке «Сюзана». В ней, правда, на халяву поить не станут (чужая территория), однако за пару кружек пива можно и самому заплатить. И все!!! Ничего не видел, ничего не слышал, ничего не знаю. Изнасилование, грабеж, убийство… или что там у них?! Короче, инцидент имел место быть значительно позже планового обхода. Пускай угрозыск расхлебывает!..

До спасительного перекрестка оставалось меньше ста метров, как вдруг рядом с Кашиным резко затормозил черный джип с длинным, шевелящимся свертком на заднем сиденье.

— Стоять, тварь! — рыкнул хриплый голос.

Участковый замер как громом пораженный. Сердце екнуло и провалилось в область кишечника. По рыхлому телу стремительно разбежались пупырышки озноба. А мысль о табельном «макарове» в кобуре даже не сунулась в опустевшую от страха голову. Из машины одновременно выпрыгнули двое крепких парней в ветровках, с надвинутыми на глаза капюшонами.

— Много разнюхать успел? — мрачно спросил один из них.

— Я… Я… Я ничего… совсем… Я просто… тут вот…гулял, — запинаясь и стуча зубами, бессвязно залопотал Кашин.

— А зачем бежал как ошпаренный?! — грозно надвинулся второй «капюшон».

— Ап-ап-ап-ап, — не найдясь что ответить, захлопал губами Вячеслав и, не сдержавшись, пустил прямо в брюки обильную струю. Потом громко икнул, опустился на колени и визгливо, по-бабьи зарыдал. «Капюшоны» переглянулись.