Илья Деревянко - Пленных не брать

Заранее выпрыгнув на ходу, мы залегли в лесопосадках и, ориентируясь по звучным хлопкам, начали методично «гасить» нападавших.

…(Все-таки бронебойные патроны сыграли с ними злую шутку. — Д.К. )… Не удовлетворившись одной лишь стрельбой, мы с шефом метнули по две гранаты в места предполагаемого скопления противника, попали довольно удачно и этим фактически решили исход боя. Деморализованные остатки террористов начали беспорядочное отступление, больше напоминающее бегство, получили вдогонку еще по гранате, несколько очередей и… воцарилась тишина.

Впоследствии оперативно-следственная группа подобрала в лесопосадках шестнадцать относительно целых трупов и фрагментно еще четырех. Из двух оставшихся в живых беглецов одного настигли вскоре «омеговцы», а вот второму каким-то чудом удалось скрыться.

— Борис Иванович, вы живы? — выждав для верности пару минут, окликнул Рябов.

— Жив, — спокойно донеслось со стороны дороги. — Это вы, Владимир Анатольевич?

— Он самый.

— А Корсаков с вами?

— Да.

— Так я и думал, — из канавы поднялась перемазанная жидкой грязью фигура с «валом» в руках и без опаски направилась к нам.

— Песцов? Эй, Песцов, ты где? — позвал полковник.

Геннадий не ответил. После недолгих поисков мы обнаружили его в кустах, недалеко от проселка, насквозь прошитого бронебойной пулей. Прапорщик был жив, но без сознания. Из раны в груди обильно струилась кровь.

— Не повезло парню, — вздохнул Рябов. — Дима, помоги!

Вдвоем с начальником отдела мы обнажили водителя до пояса, открыли аптечку, прихваченную мной при десантировании из «Волги», и начали оказывать ему первую медицинскую помощь.

Генерал тем временем вышел на дорогу и с грустью осмотрел останки своих телохранителей.

— Девять молодых, здоровых ребят… (это вместе с Кузнецовым. — Д.К. )… пропали ни за грош, а старый хрыч жив-здоров, — тихо простонал Борис Иванович. ГОСПОДИ! НУ ПОЧЕМУ ТАК?!! — Тут он украдкой смахнул слезу.

В небе вдруг зашумела лопастями быстро снижающаяся «вертушка». Из нее высыпались восемь «омеговцев» в полном боевом снаряжении и с ходу рассредоточились согласно наработанной схеме.

— Расслабьтесь, обормоты! — моментально взяв себя в руки, властно распорядился Нелюбин и саркастически добавил: — Рад встрече с нашим доблестным спецподразделением. Вы, как всегда, вовремя. Вот только не знаю, чем вас теперь занять? Может, стрельбой по трупам развлечетесь или в оцепление встанете?

— Зря вы, Борис Иванович, — с укоризной заметил Рябов. — Исходя из расстояния до базы они прибыли весьма оперативно. И еще — вертолет нам очень кстати для немедленной эвакуации раненого, да и лес прочесать не помешает. Остатки террористов не могли далеко уйти!

— Если они вообще есть, эти самые остатки, — проворчал генерал и вновь возвысил голос: — Один полетит с «трехсотым», [9] «Трехсотый», т. е. «груз триста» — означает раненого. остальные на «охоту», — и, не выдержав, рявкнул: — ВЫ-ПОЛ-НЯТЬ!!!

Через полторы минуты «вертушка» скрылась в вышине, унося на борту нашего злосчастного шофера, а «омеговцы» (еще раньше) бесшумно растворились в лесопосадках. Мы остались на дороге втроем, но ненадолго.

Спустя короткий отрезок времени начали подъезжать одна за другой оперативные машины ФСБ и кареты «Скорой помощи».

— Явились не запылились, — насупился Нелюбин, — к шапочному разбору! А когда бой идет — их не дозовешься. Одни вы на подмогу прибыли. Смотреть тошно на этих раздолбаев! Ща-а-ас я им устрою выволочку!

— Не стоит понапрасну людей обижать! — заступился за коллег Владимир Анатольевич. — По чистой случайности мы оказались ближе всех к месту событий. Всего-то навсего!

— В такихделах случайностей не бывает, — отрезал генерал, однако смягчился и не стал «драконить» подбежавших оперативников. Он просто окинул вновь прибывших сумрачным взором, потребовал чистую, сухую одежду для нас троих… («А плевать, где достанете! Хоть с себя снимайте!») и новую машину. Через несколько минут оба приказа были выполнены. Вашего покорного слугу как младшего по званию усадили за руль черного «БМВ», полковник с генералом устроились на задних сиденьях, и мы понеслись к Н-ску, оставив на дороге трех раздетых офицеров, которые, ежась на холодном ветру, натягивали наши мокрые, облепленные грязью костюмы.

Получив от начальства одно-единственное указание — «Как можно быстрее, майор!» — я врубил сирену с мигалкой, постоянно нарушал правила и без зазрения совести разгонял встречный автотранспорт. Нелюбин с Рябовым не обращали на мои хулиганские действия ни малейшего внимания. Они пили «Нарзан» и живо обменивались впечатлениями о ходе боестолкновения. (Тогда-то мне и стало известно, как именнокортеж генерала попал в засаду.) Потом как-то невзначай полковник поведал о нападении на нашу «Волгу», но сделал упор не на нем самом, а на предшествующих событиях, и когда он дошел до пинания мною гаишных задниц, а также совместного поедания легавыми заведомо лживого протокола, Борис Иванович от души расхохотался.