Евгений Сухов - Власть и масть

Расправив плечи, Шмайсснер отвечал:

– Что вам мешает проверить то, о чем я говорил.

– Ну да, конечно… Только господин Геррет утверждает, что Копье судьбы находится совершенно в другом месте. Это так, господин Геррет?

– Именно так, господин капитан, – отвечал Остер. – В озеро Целль были сброшены обыкновенные ящики. В действительности Копье судьбы лежит… – оберштурмбаннфюрер Геррет запнулся.

– Так где оно может лежать, господин Геррет? – настаивал капитан.

– Вы еще не сказали, сдержите ли свое обещание?

– Если вы поможете найти Копье судьбы, то вы получите гарантию безопасности. Это слово генерала Паттона.

– Оно находится… в подвале Дрезденской галереи.

Капитан глянул на штандартенфюрера СС Шмайсснера. Стекла очков зловеще блеснули. От прежнего арийского великолепия осталась только неряшливая оболочка в виде шинели. Сдулся господин штандартенфюрер!

Неожиданно Шмайсснер вскочил и, выкрикнув какое-то проклятие, набросился на Остера Геррета. Крепкими пальцами он сумел дотянуться до его горла и, подмяв под себя, попытался повалить на пол.

Дюжий капрал, стоявший подле двери, с проворностью кошки подскочил к сцепившимся и ударил прикладом карабина Шмайсснера в спину. Тот, охнув, нелепо взмахнул руками и упал на колени. Не давая штандартенфюреру опомниться, он стволом карабина надавил ему на горло.

– Лежать!

Из глотки Шмайсснера вырвался хрип.

– Уведите их, – торжествующе распорядился капитан.

Теперь Хорн позволил себе расслабиться. Откинувшись на спинку кресла, он извлек из коробки толстую сигару и закурил. Собственно, сигары капитан курил крайне редко, и непременно в тех случаях, когда ему особенно везло, как бы отмечая желанную победу. Сегодня был тот самый случай.

Табачный дым медленно и широко расползался по комнате, забирался в самые дальние углы. Через минуту в комнате ему сделается тесно. Поднявшись, капитан распахнул форточку. Дым, будто бы радуясь скорому освобождению, вытянулся в длинную серую ленту и, плавно извиваясь, устремился вон. Выбравшись за пределы помещения, он мгновенно растворился в весеннем воздухе.

Стоять у окна было приятно. А прохладный воздух пьянил не хуже крепкой сигареты. Однако ощущение радости было неполным, и он никак не мог понять, что же ему мешало.

Из задумчивости капитана вывел звонкий щелчок. Это связист выключил магнитофон.

– Что ты об этом думаешь, Ричард? – повернулся капитан к сержанту.

Сняв наушники, тот бережно упаковывал их в коробку. Захлопнул магнитофон.

– В Дрездене русские, сэр, – сдержанно ответил связист.

– Вот это меня и смущает, сержант.

Чем больше он думал о прошедшей очной ставке, тем сильнее его одолевало беспокойство. А что, если произошедшее всего-то плохо поставленный спектакль, предназначенный для одного-единственного зрителя, для капитана Уолтера Хорна? А само Копье судьбы запрятано где-нибудь вдали от людских глаз, в противоположном конце Германии?

Беспристрастным свидетелем оставалась магнитофонная лента, способная подмечать малейшие изменения в голосе. Помучавшись сомнениями, Хорн решил вновь прослушать запись. Первый раз он не обнаружил в ней ничего нового, но когда стал вслушиваться во второй раз, то обнаружил, что интонации у Шмайсснера были слегка напряжены, они как будто бы выбрировали в воздухе натянутыми струнами. В то время как голос Остера Геррета был заметно раскрепощен.

«– Именно так, господин капитан, – отвечал Остер Геррет. – В озере Целль были сброшены обыкновенные ящики».

Голос Остера Геррета звучал с откровенным злорадством. Вот только для кого предназначались такие интонации?

Капитан вновь надавил на кнопку магнитофона:

«– В озере Целль были сброшены обыкновенные ящики».

А в этом случае он просто убеждал. Тоже ничего настораживающего, обыкновенный диалог, какой может случиться на очной ставке. Капитан немного перемотал ленту вперед и, нажав на кнопку, воспроизвел запись, максимально прибавив звук, и тут он отчетливо услышал:

«– Держись!»

Прозвучавшее слово ошеломило, он даже не сразу поверил в услышанное. А ведь именно в этот момент Шмайсснер сжимал горло Остеру Геррету.

А может, все-таки послышалось?

Перемотав ленту назад, капитан зло вдавил кнопку включения. Лампа вспыхнула красным светом, и бобины пришли в движение.

«– Держись», – вновь услышал он негромкое.

Теперь ему показалось, что в голосе Шмайсснера прозвучали ободряющие интонации. «Значит, все-таки разыграли спектакль, – сделал невеселый вывод капитан. – Копье находится в совершенно ином месте».