Евгений Сухов - Власть и масть

Либель с ужасом думал о том, что вряд ли в этом огне могло уцелеть хоть что-то живое. С тоской подумал о том, что с этой минуты он лишился работы, более не стало сослуживцев и друзей.

Войска, лишенные единого командования, беспорядочно отступали. В этой суматохе про бургомистра просто позабыли. Каждый был озабочен собственным спасением. Американцы объявились в городе неожиданно, просто вдруг смолкли орудия, а когда он выглянул в окно, то увидел, что по дороге мимо его дома движется колонна армейских машин. Уходить было некуда.

Весь следующий день он ждал ареста. Поначалу было просто не до него, где-то на окраине города трещали автоматные очереди, – сопротивление оказывали разрозненные отряды СС, скрывавшиеся в разрушенных зданиях. Потом умолкли и они.

Так прошли последующие пять дней. Не зная, чем себя занять, он в немереных количествах поглощал марочное вино, которого в глубоком подвале его дома было десятки тысяч бутылок. Во всяком случае, через бокал вина жизнь выглядела не столь удручающей, какой виделась из окон его дома.

На шестой день господин Либель затуманенным взором глянул на часы, – маленькая стрелка неминуемо приближалась к шести. Даже сейчас он просыпался по обыкновению рано, но, не зная, чем себя занять, велел принести Эриху, старому слуге, который когда-то служил еще его отцу, дюжину бутылок рейнского вина.

Старый слуга глянул на хозяина укоризненным взглядом, но перечить не посмел, и последующие четыре часа он только тем и занимался, что методично выпивал одну бутылку за другой, забывая про нарезанную закуску. Странное дело, но хмель его особенно не брал, просто голова наливалась чугунной тяжестью, путая ход мыслей.

В этот раз был поставлен его личный рекорд – в углу кабинета стояло восемь опорожненных бутылок, и надо было учитывать, что стрелки часов даже не перевалили за полдень.

– Эрих! – громко крикнул Либель.

Появился слуга. Как обычно, в отглаженном костюме и белоснежной рубашке, он выглядел безукоризненно. Всегда одинаково корректный слуга представлял собой верх учтивости. Причем никогда нельзя было понять, что творится у него в душе. Даже когда полгода назад у него на Восточном фронте убили сына, он ничем не показал своего гнетущего настроения, разве что его большие голубые глаза наполнились еще большей грустью.

– Принеси мне еще с десяток бутылок вина, – распорядился Либель.

– Вилли, вам нельзя столько много пить вина, – мягко возразил старик. – Это может пагубно сказаться на вашем здоровье.

Либель невольно расхохотался.

– Эрих, и ты говоришь о здоровье? Да разве оно мне нужно сейчас, если через пару дней меня просто поставят к стенке. Давно американцы в городе?

– Уже пять дней, – спокойно отвечал Ганс, как если бы происходящее за окном его мало интересовало.

– Ты как считаешь, Ганс, они меня повесят или все-таки расстреляют? Победитель всегда прав. По их мнению, я просто военный преступник.

– Вашей вины ни в чем нет, вы, как и многие другие, выполняли приказ.

– Весьма слабая отговорка, – отмахнулся Либель. – Так будут говорить многие. Хотя, признаюсь честно, я бы предпочел оказаться в плену у американцев, чем в гостях у русских. Ха-ха-ха! – Чуток задумавшись, продолжил: – Хотя по большому счету разницы нет, от какой именно пули придется умирать.

Выглянув в окно, Либель увидел, как по дороге, выстроившись в стройные колонны, двигалась американская пехота. Он различал их лица, в подавляющем большинстве молодые. Им удалось запрыгнуть в последний вагон поезда под названием «Победа», и война казалась для них приключением, о котором они впоследствии будут рассказывать своим подругам. Вряд ли они выглядели бы столь впечатляюще три, а то и два года назад.

Вдруг его внимание привлекла группа из десяти американских солдат, двигавшаяся по направлению к его дому. То, что это не случайные люди, было понятно по их собранным движениям, сосредоточенным лицам. Взяв в полукруг его дом, они передвигались теперь короткими перебежками, как если бы опасались угодить под огонь автоматчиков, стараясь между тем отрезать пути к отступлению.

Вот и дождались! На душе отчего-то полегчало.

– Знаешь что, Ганс, не нужно мне никакого вина, – грустно сказал бургомистр. – К нам пожаловали гости. Так что иди, встречай их.

На лице старика отразилось беспокойство. За время долгой службы он успел привязаться к своему хозяину и воспринимал его как сына. В этот раз Вилли выглядел как-то иначе. В нем что-то произошло.