Евгений Сухов - Власть и масть

– Но прежде чем отправиться за головой изменника, я бы хотел, чтобы вы выполнили еще одну мою просьбу.

Спина у Рудольфа Габсбургского была распрямлена, подбородок горделиво вскинут. С каких это пор императоры обременяли вассалов просьбами? Неужели Переку следует пройти еще через одно испытание?

– Как вам будет угодно, ваше величество.

– В соседней комнате находится один из моих подданных. Вчера вечером он вернулся из-под Константинополя и утверждает, что этот самозванец похож на Фридриха Барбароссу гораздо больше, чем я. – Губы Рудольфа Габсбургского обиженно скривились. – Это тот случай, когда не всякая правда может понравиться королю. Вместе с ним я отправил еще троих надежных вассалов. Не знаю, что там произошло… но они предпочли перейти в лагерь этого самозванца. Теперь поймите меня, маркиз, как я могу доверять такому человеку? – По губам короля пробежала легкая волна. – Может, он явился в мой дворец, чтобы убить меня?

– Как я могу помочь вам, мой король?

– Я бы хотел, чтобы вы придушили его. – Вытащив из кармана платья шелковый шнур, король продолжил веселым голосом: – Я даже припас для вас подходящее орудие.

Маркиз Перек, глубоко запрятав страх, рассмеялся. У королей шутки, от которых кровь стынет в жилах. К ним тоже следует привыкнуть. Только протянутая рука, с которой свисал длинный желтый шнур, свидетельствовала о том, что государи шутят серьезно.

Вот так король поступает с преданными вассалами. Сначала он делает их своими сторонниками, а потом превращает в обыкновенных палачей. Брови маркиза недовольно вскинулись. Но уже в следующее мгновение рука потянулась за протянутым шнуром, – приняла бережно, как желанный дар.

– Ваше величество, я сделаю все, что от меня требуется. Где находится изменник?

Маркиз Жак Перек намотал шнур на кулак, почувствовал, как шелк охотно впивается в мякоть, доставляя телесные неудобства.

– Он в соседней комнате. Тебя проводят до его покоев. Сейчас он спит, так что тебе не сложно будет исполнить… просьбу короля.

– Я готов, ваше величество, – удивился маркиз собственной решимости. Вот только никак он не мог разобраться в собственных ощущениях: это было падение, из которого не бывает возврата, или доверительное расположение короля?

– Маркиз, вы не спросили имени человека, который должен умереть?

Крохотное движение головой, которое еще более усилило его сходство с Фридрихом Барбароссой.

– Кто же он, ваше величество?

– Это барон Паппенхайм.

Прошло долгих несколько минут, прежде чем застывшее лицо маркиза размякло и приняло прежнее любезное выражение.

– Ах, вот оно что, не ожидал, – тихо и растерянно произнес Перек.

Рыцарь Паппенхайм некогда был любовником маркизы.

Вот как платит за верную службу король, он разрешает лично душить любовников неверной жены. Некоторая плата за преданность. Прежде жена короля не отличалась особой разборчивостью, и поговаривали даже, что она предпочитала пажей и конюхов, так что Рудольф Габсбургский прекрасно должен понимать, что чувствует обманутый муж, когда его любимая женщина находится в объятиях другого.

Губы маркиза невольно дрогнули, а ведь когда-то он думал о том, с какой радостью накинул бы удавку на шею любовников своей супруги, завязал бы их в единый узел и скинул бы в Дунай. Похоже, что мечтам суждено осуществиться.

Маркиз Перек вдруг поймал себя на мысли, что затянул бы шелковый шнур на шее еще одного соблазнителя… Совершенно не пугаясь пришедших мыслей, он принялся отыскивать на шее короля подходящее местечко для веревки.

О господи! К чему только не приведут грешные мысли!

А что, если король способен читать грешные думы?! Стараясь придать своему лицу как можно более благоприятное выражение, маркиз Перек произнес:

– Я сделаю это с большим удовольствием.

– Считайте, маркиз, это мой вам подарок.

– Спасибо, ваше величество.

– Стража! – гаркнул король. А когда в тронном зале возникли два рыцаря, звякнув о мраморный пол алебардой, приказал: – Отведите маркиза к нашему гостю… У него имеется для барона очень важное сообщение.

– Слушаюсь, ваше величество!

Брякнув грудой железа, развернулся, колыхнув при этом факельный огонь, и копоть, сорвавшаяся с длинных красных языков, неровным черным облачком воспарила к сводчатому куполу, где и осела узорчатым пятном на сером потолке. Стражник, выбивая рваную мелодию золотыми шпорами, заторопился в соседнюю комнату. Остановившись перед массивной дубовой дверью, он терпеливо подождал поотставшего маркиза.