Евгений Сухов - Власть и масть

– Они у меня не здесь.

– Где же ты их запрятал? – Лицо худосочного приобрело разочарованное выражение.

– На Павелецком вокзале. В ячейке.

– А ты хитер! – потряс пальцем худосочный. – Знаешь, где прятать. Так где ключ? – протянул он в ожидании руку.

Подняв джинсовую куртку, лежавшую на стуле, он вытащил ключ из накладного кармана и протянул худому:

– Возьми.

– Ишь ты, какой он славный, – с интересом разглядывал он ключ. – У тебя такое богатство, а ты скрывал!

– В ячейке пятьдесят тысяч баксов…

– Ого! – одобрительно протянул Блондин. – Богато живешь.

– …Тридцать тысяч баксов ваши, а остальные мои.

– Ну-ну, не торопись, поговорим об этом позже. Ты поедешь с нами.

– Постой, у меня тут намечаются кое-какие…

– Никаких «но»! – строго произнес тощий. – Едем вместе. Как же мы без тебя? Мы же с тобой такие кореша, что неразлейвода. – Позади громко похохатывал толстяк, держась обеими руками за живот, как если бы опасался, что брюхо все-таки оторвется и колобком покатится по полу. – Эх, Кирюха, – приобнял тощий Глушкова, – неужели ты хочешь нас оставить? Нет уж, пойдем вместе. А потом, знаешь ли, хочется убедиться, что в ячейке все-таки капуста имеется. Кстати, на улице собачий холод, возьму-ка я у тебя эту одежонку, – вытянул он из рук Кирилла куртку.

– Там паспорт, – попытался воспротивиться Глушков.

– Да, я это заметил, – проворно одел он куртку. – Не переживай, как только деньги получим, возьмешь свою куртку… Ты посмотри, Мамонт, – обратился он к толстяку. – Как раз мой размер.

– Прямо на тебя сшита, – согласился верзила.

– А может, я у тебя все-таки куплю эту вещицу, – крутанулся он перед зеркалом. – Мамонт, как ты считаешь, она мне идет?

Толстяк добродушно хохотал над чудачествами приятеля.

– На все сто!

– Так чего же мы стоим? – удивленно протянул Блондин. – Нас ждут деньги, а мы чего-то топчемся. Давай, Мамонт, не загораживай проход. А то тебя, как скалу, никак не обойти! Знаешь, у меня что-то правая ладонь зачесалась, к чему бы это?

– А то не знаешь, к деньгам! Может, сообщим Омуту?

– Не надо, – отмахнулся худой. – Подъедем после, с деньгами.

– Как скажешь, – согласился толстяк, распахивая дверь.

Вышли на улицу. Закрываясь от стылого ветра, заторопились к припаркованному «Лексусу». Приветливо квакнула сигнализация. Толстяк разместился на водительском кресле, тощий занял пассажирское.

– Ну чего ты стоишь, – приободрил Блондин, – залезай на заднее. Цени! Заднее кресло по статистике самое безопасное. Поехали, Мамонт!

Внушительные габариты не мешали толстяку управлять автомобилем. Он уверенно бросал его из одной полосы в другую, объезжая замешкавшиеся машины, и, демонстрируя чудеса расторопности, обгонял сопутствующие. Так что уже через полчаса оказались на месте.

Припарковав машину, направились на вокзал. Багажное отделение занимало огромный зал, где по всему периметру располагались ячейки.

– И где же наш ящик? – повертев головой, спросил худой.

– Глянь туда, – махнул в самый угол Кирилл. – Самый верхний.

– Ага, вижу.

Вытащив из кармана пачку сигарет, он нервно смял ее и швырнул в урну.

– Что за дрянь! Весь табак рассыпался, – в сердцах проговорил Кирилл. – Пойду куплю сигареты.

– Завязывал бы ты с этим делом, – строго заметил костлявый. – С этим куревом ты так долго не протянешь. – Подкинув ключ, он с довольной улыбкой направился к ячейке. – Советую не задерживаться, а то совсем без денег останешься. – И, заметив, как изменилось лицо Кирилла, примирительно добавил: – Пошутил я, возьму столько, сколько договаривались.

Толстяк уныло, как если бы испытывал невероятные силы гравитации, потащился следом. Обернувшись в дверях, Кирилл заметил, как худосочный что-то сказал толстяку, над чем они весело посмеялись, после чего он воткнул ключ.

Взрыв раздался в тот самый момент, когда костлявый повернул ключ. Огромное пламя, вырвавшись из ячейки, разорвалось на множество составляющих. Длинные огненные языки, с легкостью опрокинув ряды ячеек, черными стрелами воткнулись в стены, в потолок, осыпав присутствующих ошметками штукатурки. Худосочного обдало огнем, превратив его в сплошной огненный шар. Упав на пол, он более не поднялся, а толстяка швырнуло в противоположный угол с такой силой, как если бы в нем не было веса.

Громыхнуло так, что у Кирилла заложило уши. Некоторое время он стоял неподвижно в абсолютной немоте, наблюдая за паникой, царившей вокруг: судя по яростно открывающимся ртам, люди кричали, кто-то хватался за голову, получив контузию, еще двое, сняв куртки, пытались погасить пламя на неподвижно лежавшем Блондине.