Сергей Зверев - Сотворение мира

Затем предстоял экзамен по стрельбе из оружия. Здесь тоже было где развернуться – семь видов, включая крупнокалиберный танковый пулемет. И из всего этого богатства нужно было попасть в цель.

И в конце, «на сладкое», приходился спарринг, свободный бой со свежими бойцами, которые не бежали кросс, не проходили полосу. И здесь нужно было выстоять.

Спарринг – это двенадцать минут беспрерывного боя, когда против одного претендента выступают четыре сменяющихся противника. В роли противников обычно выступают более опытные бойцы – товарищи по службе, но бьют они совсем не по-товарищески. А после боя эти самые противники поздравляют тех, кто прошел последний этап.

– Начали! – прозвучала команда, и несколько десятков человек запрыгали как мячики, замахали руками и ногами, испытывая друг друга на прочность.

Здесь уже правил было поменьше, и каждый думал о том, как выстоять.

– Ничего, держись, Серега! – ухмыльнулся Локис, похлопав напарника по плечу. – Всем поначалу тяжко. С десяток таких полос – и станешь совсем другим человеком.

– Ну да, – вздохнул тот, думая о том, что еще не закончены сегодняшние испытания.

Спарринг-партнером у них оказался зверовидный старшина Каширин. Махался он так, словно на карту поставлена его жизнь. Он и всегда так дрался – совершенно не жалея соперников. Сам Локис уже имел счастье пару раз с ним спарринговаться, чудом уцелев. Это была жуткая машина для уничтожения.

Работали бойцы в полный контакт, имея из защитного оборудования только легкие боксерские перчатки, от которых толку было мало.

Не повторяя ошибки соседей, сержант с первых секунд очень серьезно отнесся к своему противнику. Впрочем, иначе тут и не выходило. Здоровяк Каширин, которого за глаза именовали Гирей, был сложным противником. Совмещая бешеную скорость и мощь, он взялся за дело основательно. Локис едва успевал ставить блоки, затем провел серию контрударов, ни один из которых, правда, не достиг цели. Каширин попробовал пробить сержанта прямым ударом ноги, но тот, рванувшись в сторону, мастерской подсечкой сбил противника с ног. Болевой на шею не удался: Каширин кошкой выскользнул из захвата Локиса, перекинул его через себя и врезал боковым с ноги по скуле. Сержант упал на землю, но тут же развернулся, избежав дополнительных ударов ногами. Откатившись, он вскочил на ноги.

– Время!

У его напарника дела обстояли куда как худо. Когда Онищенко с ходу достал ногой до физиономии старшины, многие даже прыгать перестали – до того десантникам стало интересно.

– Сейчас здесь будет море крови. Каширин с ним разделается по полной программе, – ухмыльнулся бритый наголо татарин Хабибуллин.

Хабибуллин уже имел печальный опыт столкновения с кулаками Каширина. И его прогноз стал оправдываться немедленно. Переходя в наступление, сначала Каширин заехал Онищенко справа кулаком в челюсть. Тот схватился за скулу и что-то крикнул. Догадаться было несложно – по лицу рукой бить нельзя.

Старшина и бровью не повел. Через несколько секунд он снова ударил в голову Сереги.

– Гляди, что делает, сволочь, – сказал Хабибуллин, – ему бы так кто-нибудь въехал – я бы на него посмотрел.

Каширин специально бил на поражение. Мало ему было того, что он соревновался с заведомо более слабым соперником, что он был тяжелее килограммов на тридцать и выше на голову. Ему нужно было подавить противника, сломать его.

– Хватит, Каширин! – Локис пытался оттянуть вконец озверевшего старшину.

– Чтобы служба медом не казалась, надо ввалить… – сквозь зубы процедил Каширин. – Пускай почувствует, что такое десантура.

Очередной удар снова сбил Онищенко с ног. Далее последовал сильнейший удар ногой. Да, выстоять «молодому» против этой машины было невозможно.

– Ты что ж делаешь, идиот? – схватил Локис старшину за плечо. – У тебя спарринг или смертоубийство?

– Иди отсюда, – огрызнулся тот.

– Совсем голова не работает? – не успокаивался сержант.

– Я свое оттянул, – поучительно сказал Каширин, – и перенес всего столько, что ему и не снилось. А он что, филонить будет?

– Ты же убьешь его!

– Выживет, – выдохнул старшина, – а хлюпики нам не нужны.

Смертельно вымотанный после всего сержант некоторое время сдерживал себя, глядя на настоящее избиение товарища. Здесь уже не пахло ни честной борьбой, ни вообще спаррингом. Последние попытки сопротивления Онищенко были сломлены.

– Отойди, я сказал! – заорал сержант.