Сергей Самаров: Лезгинка по-русски

Следующий пост был уже на самом перевале, и полковник сразу отметил недочет в системе охраны. Согласно положению, разработанному самим Лоренцом, охрана на этом открытом посту должна носить форму грузинской армии, поскольку с более высокого перевала – с другой стороны границы – этот пост можно было рассмотреть с помощью хорошей оптики. Если, конечно, погода позволит. И охрана носила грузинскую форму. Беда была том, что один из охранников был афроамериканцем, как в самой Америке давно уже зовут негров, считая последнее слово оскорбительным прозвищем. Его потихоньку убирают даже из словарей, а из обихода оно уже почти вышло и осталось лишь в качестве ругательства. Но в самой Грузии афроамериканцы и даже негры не считаются коренными жителями, что полковника Лоренца, как и многих американцев, когда-то сильно удивляло. И потому вид солдата в грузинской военной форме, но имеющего шоколадный цвет кожи, может привлечь ненужное внимание к посту со стороны наблюдателей российской разведки или пограничников. Присутствие в лаборатории американских специалистов лучше было не афишировать, поэтому сам полковник Лоренц носил здесь только гражданскую одежду, к чему обязал и всех своих сотрудников. Впрочем, для офицера ЦРУ это было привычным даже в стенах здания в Лэнгли, [1]и потому ни у кого не вызывало неудобств. Что же касается непосредственно штатных сотрудников лаборатории, то они – хотя некоторые и имели воинские звания – форму не носили вообще никогда и даже стремились категорично отрицать свою связь с военными кругами, тем более с ЦРУ.

Часовой на верхнем посту вышел навстречу машине, хотя, конечно, узнал ее, как и самого полковника. Коротко, чисто по-деловому козырнул.

– Все в порядке? – спросил Лоренц.

– Да, сэр.

– Кто-то уже проезжал?

– Да, сэр. Но мало. За весь день ваша машина только третья. Утром была заправочная станция, уехала полтора часа назад. Два часа назад прошла машина с научными сотрудниками и каким-то грузином, очень толстым, просто великолепно толстым. Ему бы сумо [2]заниматься… Все пропуска подписаны лично вами.

– Да, я жду их. Два часа назад, говоришь?

Полковник кивнул, отпуская часового; тот сделал шаг назад, и Лоренц плавно двинул машину к спуску с перевала. И только в последний момент увидел два спаренных пулемета, смотрящих из бетонированной бойницы черными отверстиями стволов в лобовое стекло «Лендровера». Конечно, стрелять в них никто не собирался, но испытать неприятное шевеление в области спины полковнику все же пришлось. Он не любил находиться под прицелом, пусть это даже пулеметы его подчиненных. И от вида этих стволов где-то там, под рубашкой, словно бы тараканы забегали. Ощущение это было знакомо давно и преследовало полковника с того случая, когда его машину и в самом деле обстреляли из пулемета. Случилось это на Ближнем Востоке, причем стреляли потенциальные союзники с поста, выставленного израильскими силами самообороны. А Лоренц тогда ехал с палестинских территорий. Был убит водитель, ранен сопровождающий офицер израильской разведки, а сам полковник, хотя и не получил никаких ранений, с тех пор не может равнодушно смотреть на любой наставленный в его сторону ствол, даже не пулеметный, и чувствует начальную стадию паники. И потому старается не подставляться…

Сам спуск в долину тоже доставлял мало удовольствия с точки зрения сохранения режима секретности, потому что верхняя его часть просматривалась с российской стороны. Правда, на второй половине пути гора закрывала территорию Грузии от взглядов с севера. И там уже дорога не столько спускалась, сколько шла вдаль, прямо по долине и почти без спуска, потому что дно ущелья впереди постепенно поднималось. И так до группы холмов. Там, в конце, располагалось здание лаборатории. Дорога уходила и дальше за лабораторию, но обрывалась у разрушенного моста через ущелье. Дальше пути не было, как не было и встречного движения. Это успокаивало. Кто не любит публики, тот с удовольствием устраивается в тупиках…

По пути было необходимо проехать через старое чеченское село с тремя каменными ветхими башнями, устроившимися на склоне. Полковник всегда смотрел на эти башни с легким недоверием, считая, что они могут рассыпаться от одного энергичного взгляда, и некогда был очень удивлен, узнав, что им уже несколько веков. Он вообще относился к местным чеченцам так же, как американцы относились когда-то – и относятся сейчас – к своим индейцам. Это афроамериканцы со временем сумели заставить белых с собой считаться. Индейцы к этому уже давно не стремятся. Тем не менее полковник Лоренц, чтобы сохранить с местными жителями добрососедские отношения – а его предупредили, что с ними лучше не ссориться, иначе быть беде, – согласился взять на работу в лабораторию несколько человек. Естественно, работа была такой, какой эти люди, по мнению полковника, были достойны. В основном все сводилось к уборке территории; с другими обязанностями справлялись специалисты и солдаты…