Михаил Март - В омут с головой

Народ гулял, никто никуда не торопился. Дамы держали под руку кавалеров и блистали своими нарядами. Опять он обратил внимание на отсутствие молодежи. Встречались парочки лет по двадцать с небольшим, но редко. Основной контингент составляли сорокалетние. Люди улыбались, вот что примечательно. Витрины светились неоновыми огнями, было светло, как днем.

Зимин прошел несколько кварталов, сворачивая то влево, то вправо. Наконец желудок возмутился не на шутку, и приезжий заглянул в трактир под названием «Охотник». Здесь названия большинства заведений так или иначе были связаны с тайгой или рыбой, исконно русские вывески невольно возвращали сознание к началу прошлого века.

Зимину предложили столик у окна, что соответствовало его желанию. Небольшой уютный зал, уставленный в большей своей части столиками на двоих, выглядел немноголюдным. Общались парочки преимущественно вполголоса. Ни граммофонов, ни оркестра. И свежо благодаря кондиционерам. Скатерти белоснежные, без пятен. Ассортимент холодных закусок и горячих блюд поражал разнообразием, а главное, ценами. На имеющиеся у него в кармане триста рублей он мог гулять здесь сутки, не выходя на улицу. Фантастический город.

Расстегаи с рыбой, бифштекс с кровью, соленые грибочки, моченая брусника и графинчик водки. По обычаям трактира приносили все сразу — и холодное, и горячее, а мягкие теплые калачи подавались бесплатно. Ел заезжий путник с аппетитом, поглядывая в окно и всматриваясь в лица прохожих. Сплошное умиротворение и беспечность. Куда подевались городские скорости, озабоченность, граничащая со страхом, и напряженность? Так живут только курортники, выходящие на приморскую набережную на променад и демонстрацию своих нарядов.

Как хорошо ни о чем не думать! А он и не думал. После долгой изнурительной дороги Всевышний вознаградил его за мучения и привел в оазис, где можно оценить блаженство покоя. Голова немного закружилась от водки и беззаботного времяпрепровождения. В миру, если можно так выразиться, там, где он жил, покоя не было. Ни духовного, ни физического. Сплошная гонка — дела, переговоры, битье о стенку лбом, провертывание, пропихивание, взятки и прочее, и прочее. И что обидно — нередко все его старания шли кошке под хвост.

Неожиданно он вздрогнул, будто среди ясного неба сверкнула молния: мимо окон прошел человек, которого он знал. Как и все, человек не торопился, и Зимин успел его разглядеть. Случись это в его городе, Зимин не придал бы подобной мелочи ни малейшего значения, но здесь! Его словно пришпорили, вернулась суетливая энергия, привычное беспокойство. Оставив сотню на столе, он вскочил и выбежал на улицу.

Через пару домов он уже нагнал своего знакомого и пошел следом за ним. Он забыл его имя и не знал, как окликнуть мужчину в кремовом костюме. В голове заработала счетная машина, замелькали сюжеты, и одна за одной, как ящики картотеки, начали открываться ячейки памяти. Чем-чем, а отсутствием памяти Зимин не страдал, поэтому узнал прохожего в долю секунды. Вот только отбор сделать не успел, сортировку и выкладку. Мозговой архив дал ответы на все вопросы через два квартала, когда мужчина подошел к стальной калитке и взялся за ручку. Еще секунда, и он скрылся бы за забором в яблоневом саду.

— Плетнев Виктор Иваныч?

Мужчина оглянулся. Лицо его оставалось спокойным, если не сказать равнодушным. Он долго вглядывался в человека, окликнувшего его, и потом едва заметно улыбнулся:

— Зимин? Кирилл Юрьевич?

— Не забыл еще?

— А почему я должен вас забывать? Добро, как и зло, забывается нескоро. Равнодушие и текучка в памяти не держатся.

— Согласен. Может, по рюмочке тяпнем?

Плетнев немного подумал и ответил:

— Я не возражаю. Домой, извините, не приглашаю. Жена гостей не любит, да и поздновато уже. А в кабачок заглянуть можно.

— Без проблем. Какой выбираете?

— Здесь на углу есть тихое местечко.

До кабачка «Снегири» дошли молча. Такие же уютные столики, та же тишина с прохладой. Сели. Официант поздоровался с Плетневым, но назвал его другим именем.

— Что прикажете, Степан Ефимыч?

— Водочки и закусить. Соленую морошку и вареного мяса с хреном.

— Сей минут.

Официант в малиновом жилете ускользнул. В предыдущем заведении официанты носили темно-зеленые жилеты.

— Имя поменял? Чем же тебя старое не устраивало?

— Сами догадываетесь, что тут объяснять.

— Догадываюсь. Милостью моего опыта и стараний тебе влепили семь лет вместо пятнадцати. Насколько мне память не изменяет, амнистий по твоей статье не проводилось, а значит, ты должен еще сидеть на нарах. Однако, Витя… извини, Степан, тебе, вероятно, там не очень нравилось. Снимаю шляпу перед твоим мужеством и ловкостью. Из сорок седьмой колонии бежать непросто. Судя по твоему виду, крепким плечам, одежде и спокойствию, ты уже не первый год живешь на вольных хлебах.