Михаил Март - Лифт в преисподнюю

— Посмотрите внимательно. Это тот альбом?

— Похож. Да вы проходите в избу. Что на пороге стоять?

Они сели за круглый стол, над которым висела яркая люстра.

— Пролистайте и дайте свои комментарии.

— Не мои они будут, Юрины.

Зинаида Артемьевна начала переворачивать страницу за страницей.

— Тут его флотские фотографии. Юра служил на флоте. Вспоминал те времена с азартом, с каким-то одухотворением. Не знаю, как может вызывать восторг служба на корабле, когда кроме моря ничего не видишь. Но, с другой стороны, жизнь у него после службы была непримечательной, постной какой-то, безликой. Может, потому он и дорожил той романтикой. Но скорее, она связана с молодыми годами, нежели с флотом… А вот их общая карточка. Не всех конечно, а тех, кто в один год попали на корабль. В середине — командир Дружников. Юра о нем много рассказывал. Он всю войну провел на Балтике, конвои водил из Скандинавии. Справа стоит боцман Подкопаев. Имен я, конечно, не помню. Слева Бесфамильный. А рядом с Бесфамильным — Рубцов. Во втором ряду — Юра и командир водолазов Водяной. Это не фамилия. Они его так прозвали. Он был лучшим водолазом на корабле, а Юра и Бесфамильный лучшими его учениками.

— Сейчас вы никого из них не узнали бы?

— Нет. Кроме Водяного. Его я видела. Видела, но тогда не узнала, конечно. Недели три назад решила снег сгрести с балкона в Юриной питерской квартире. Погода солнечная стояла, мы накинули пальто и вышли. И вдруг Юра как-то в лице переменился. Я спросила: «Что с тобой?» А он и говорит: «Смотри, мужик идет. Это Водяной, он к нам… Я не хочу его видеть и лучше, если он нас тоже не увидит». И точно, минут через пять в квартире раздался звонок. Долго звонили. Мне показалось, что Юра чего-то испугался. А потом тот человек ушел. Юра успокоился, мне сказал, будто задолжал старому другу, а отдать пока нечем. Я не поверила, но промолчала. Больше я о Водяном ничего не слышала. Но узнала бы его, если б увидела. У него левой руки нет. Рукав в кармане и культяпка. Примерно по локоть. А вообще, крепкий, здоровый мужик.

— А что Юра про других рассказывал?

— Трудно так сразу припомнить. Нет, не скажу… Голова сейчас не тем забита.

Она пролистала альбом до конца и вернула лейтенанту.

— Тут не хватает нескольких фотографий, но каких, не знаю. Если вспомню, сообщу. Что-то вертится в голове, но память не задевает. Дайте мне время.

— Конечно, конечно, я наведаюсь к вам денька через два, может, и вспомните. Ладно, пойду, у вас и без меня тут дел хватает.

На улице уже стемнело, в город ехать не имело смысла. Он позвонил в управление, застал только Наташу Рогову, ей и передал все в подробностях.

Рана в ключице разнылась от сырости. Целый день на ногах. Пора домой.

Трифонов глянул на присутствующих. Его взгляд ничего не выражал. Впрочем, как бы ни проходило следствие, никто не видел на лице полковника явно выраженных эмоций. Так было всегда.

— Попробуем подвести некоторые итоги проделанной работы, уважаемые коллеги. Я, если позволите, выскажусь последним.

Им, начальникам, хорошо. Они могут позволить себе высказываться, когда захотят, давать нагоняи, ценные указания, а для себя делать выводы, суммировать, ставить точки или многоточия и смотреть на подчиненных с укоризной, грозить пальцем, а то и кулаком стучать по столу. Правда, за Трифоновым такого не наблюдалось. Он напоминал огромную океанскую черепаху, медленно, но целеустремленно ползущую по песку, чтобы отложить яйца.

Взгляд Трифонова остановился на лейтенанте Роговой.

— Начнем с вас, Наташа.

— Как вы помните, Александр Иваныч, я занималась преимущественно прошлым Чарова, с «девичьей» фамилией Бесфамильный, если можно так выразится. С тысяча девятьсот семьдесят третьего года по семьдесят пятый он служил на Северном флоте и входил в команду атомного крейсера «Адмирал Кузнецов». Не того, который сейчас стоит на вооружении, а его тезки. Мне удалось достать список состава команды и установить, что крейсер во время последнего похода затонул, наткнувшись на рифы в районе нейтральных вод в ста двадцати милях от берега Португалии. Это официальная версия. Истинного положения дел никто из доступных сегодня военачальников не знает. Материалы строго засекречены и хранятся в особом отделе Министерства обороны. Если их запросит генеральная прокуратура, то, возможно, мы получим какие-то выжимки. Но не думаю, что это имеет принципиальное значение. Список команды сам по себе уже подарок судьбы. На момент гибели крейсера на борту находились некоторые действующие лица из нашей истории. Уточняю. Старшина первой статьи Геннадий Бесфамильный, ставший в последствии Чаровым. Главстаршина Юрий Дейкин. Хочу сразу оговориться, что я не знаю, каким образом некоторые люди остались живыми. Многие из них здравствуют и поныне. Но все они были комиссованы в тот же год, либо уволены в запас.