Валерий Горшков - Закон мести

– Она тоже уехала? – простодушно спросила дочка. – Но ведь она приедет?

– Конечно, приедет… – Денисов отвернулся, чтобы Лена не увидела его слез. – Конечно…

Он снова прижал к себе родное, любимое существо, ради которого, не задумываясь, отдал бы все на свете, включая собственную жизнь.

Один собровец приблизился к Денисову и, глядя куда-то в сторону, сказал:

– Слышишь… Надо ехать. Пошли к машине… завтра увидитесь… – Последнюю фразу парень в черной маске произнес явно без уверенности.

Денисов ничего не ответил. Только еще крепче прижал к себе Лену и направился к стоявшим неподалеку с включенными габаритами милицейским автомобилям. Дочка что-то тихо шептала ему на ухо. Максим утвердительно кивал, хотя не понял ни единого слова. Он думал о расплате. Расплате за содеянное.

– Давайте мне девочку, – предложил сержант, когда Денисов уже стоял около черной «Волги». – Я отвезу ее к отцу.

Максим чуть отстранил от себя Лену, посмотрел ей в глаза, потом приблизил свои губы к маленькому ушку, слегка касаясь мочки, где золотым огоньком поблескивала сережка. Мамин подарок. Теперь – память о маме.

– Доченька, мне сейчас нужно поехать на работу, а хороший дядя отвезет тебя к папе Володе. Ладно?..

Девочка, по-взрослому вздохнув, молча кивнула.

– Ты купил мне обезьянку? – неожиданно спросила она.

– Купил, да.

– И как назвал? – лукаво прищурившись, поинтересовалась Лена, памятуя о данном ей папой обещании.

– Дуся. Мы ведь договаривались?

Девочка кивнула, улыбнулась, помахала на прощание ручкой и позволила чужому дяде посадить ее в незнакомую машину. Там она сразу же прильнула к стеклу, молча наблюдая, как папа садится в стоящий рядом автомобиль, как вспыхивают две яркие фары и как исчезают во тьме красные габаритные огни…

И вдруг, совершенно неожиданно для сидевших рядом милиционеров, девочка горько зарыдала.

В здании на Литейном проспекте, в той же самой камере, в которой Денисову уже «посчастливилось» однажды побывать, стоял все тот же омерзительный запах параши, все так же тускло горела лампочка и никуда не исчезло похожее на спрута мокрое пятно на прокопченном потолке.

Максим неподвижно лежал на нарах, подложив руки под голову, и остановившимся взглядом смотрел в пустоту. Он провел в камере уже сутки, которые очень напоминали те, что унеслись в вечность во время его первого посещения этого закрытого «санатория» МВД. Дверь, захлопнувшаяся вчера, более уже ни разу не открывалась. Но Денисова это мало трогало.

Он думал о Лене, о том, что ждет ее после гибели матери и ареста отца. И чем чаще он задавал себе вопросы, на которые не было ответа, тем тоскливее становилось на душе. В ближайшем будущем он вряд ли выйдет из этого вонючего сырого каземата, если вообще когда-нибудь выйдет… После слов полковника, произнесенных в присутствии командира СОБРа, недвусмысленно дающих понять, что никакого захвата заложников, никакого миллиона долларов в несгораемом кейсе и никакого тройного убийства не было в природе, а всем, кто считает, что собственными глазами видел нечто похожее, стоит немедленно обратиться к психиатру, Денисов был почти уверен, что не будет ни официально предъявленного обвинения, ни всех прочих, положенных по закону, формальностей. Зачем Кирилленко нужен озлобленный свидетель, показания которого могли означать для него такие проблемы, от которых командиру РУОПа впору доставать свой табельный пистолет и немедленно стреляться! К тому же трофей в виде изъятой наличности – куш более чем внушительный, чтобы раз и навсегда расставить точки в столь грязном деле… Несомненно, у Кирилленко, думал Денисов, имеются все основания его тихо убрать. При этом можно инсценировать нечто правдоподобное, что можно было бы со спокойной душой внести в милицейские отчеты, либо, что еще менее хлопотно, превратить в очередную пропавшую без вести единицу. Мало ли людей пропадает каждый день в таком огромном городе?

Когда за окном начало смеркаться, в коридоре, в который уже раз за прошедшие сутки, раздался гулкий звук шагов. Повинуясь необъяснимому предчувствию, Максим поднялся и сел на шконке. И не ошибся – шаги остановились прямо возле металлической двери его камеры. Со скрежетом повернулся вставленный в замок ключ, лязгнул засов, и в полумрак маленького затхлого помещения сквозь распахнувшуюся дверь ворвался свет из коридора. Денисов зажмурился, прикрываясь от яркого потока ладонью и вглядываясь в фигуры «гостей». То, что их двое, он понял еще по звуку шагов.