Стивен Хантер - 47-й самурай

— Пожалуйста…

Японец выжидательно смотрел на Боба.

Коробочка была так аккуратно обернута, что вскрыть упаковку казалось святотатством. Но Боб почувствовал, что должен сделать это. Он рвал, снимал, разворачивал, любуясь затейливой оберткой, и наконец обнаружил внутри крохотный футляр для ювелирных изделий.

— Да, это вещь! — сказал Боб, открыв коробочку.

Внутри лежал миниатюрный меч, выполненный с высочайшим мастерством. Крошечное лезвие блестело, мастер даже обмотал рукоять отдельными тоненькими ниточками.

— Сержант Свэггер, меч является душой самурая. Вы — великий самурай, мне это известно, так что этим подарком я воздаю вам честь.

Как это ни странно, Боб был тронут. Все это оказалось совершенно неожиданным. Кроме того, судя по тонкой работе, подарок стоил немалых денег.

— Ну что вы! Я очень тронут. Но поверьте, все это «самурайство» не про меня. Я просто владею несколькими конюшнями. Однако я обязан помочь вам всем, что в моих силах. Так что выкладывайте, что вас интересует, и я посмотрю, смогу ли утолить ваш интерес. Видите ли, мой старик не любил рассказывать о войне.

— Понимаю. То же самое можно сказать обо всех ветеранах. Так или иначе, как, вероятно, указал в своем письме полковник Бридж, последние несколько месяцев я провел в Хендерсон-Холле, изучая оригиналы документов, имеющих отношение к боям за Иводзиму. Перед этим я почти год работал в архивах японского Министерства обороны, занимаясь тем же самым, хотя, как вы сами понимаете, в наших архивах полно белых пятен.

— Да, сэр.

— В конце концов я сосредоточился на одной операции, которая состоялась двадцать первого февраля в точке, обозначенной на японских картах как «И-пять». Это был дот на северо-западном склоне горы Сурибачи.

— Я слышал про гору Сурибачи и знаю, что произошло на ее северо-западном склоне двадцать первого февраля. Сэр, позвольте сказать вам вот что. Иногда не стоит присматриваться слишком внимательно к тому, что произошло во время боя. Есть вещи, о которых лучше не знать. В бою люди совершают такие поступки, какие они никогда бы не совершили при других обстоятельствах. Я знаю это по собственному опыту, сэр.

— Мне это тоже известно.

— Вполне вероятно, вы узнаете о нас или о ваших собственных солдатах что-то весьма неприятное.

— Я это прекрасно понимаю. Но сейчас речь идет не о жестокостях войны, не о государственной политике и даже не о перемещениях войск — скажем, о том, что Двадцать восьмой полк морской пехоты обошел южную оконечность острова, отрезая Сурибачи от моря, после чего штурмом взял гору. Нет, тут дело в очень личном. Ваш отец уничтожил дот в точке И-пять и убил большинство оборонявших его солдат. Это был мужественный, героический поступок. Я отношусь к нему с величайшим уважением. Однако это сражение интересует меня потому, что мой отец, капитан Хидеки Яно, был командиром второго батальона Сто сорок пятого пехотного полка Императорской армии. Это он командовал точкой И-пять, дотом на северо-западном склоне Сурибачи. Иными словами, я уверен, что в ходе боя ваш отец убил моего.

Когда взорвались гранаты, Эрл был занят тем, что вытаскивал из ближайшего пулеметного окопа ручной пулемет «намбу» Модель 96 — и пытался научиться с ним обращаться. Хотя он был в сорока футах от места взрыва и гранаты рванули в глубокой траншее, ведущей к стальной двери в дот, пронесшаяся ударная волна прижала его к земле. Эрл упал на мертвого солдата, лицо которого было изуродовано прикладом его «томпсона». Увидев перед собой жуткие рваные раны на скулах, потемневшие ссадины, выбитые зубы и распухшие губы, он поспешно отвел взгляд. На войне учишься не обращать внимания на такое. Эрл понимал, что ему нужно полностью сосредоточиться. Пулемет, пулемет!

Модель 96 никак нельзя было сравнить с «браунингом», но все-таки достаточное количество этих пулеметов выплевывало достаточное количество свинца, чтобы Эрл проникся к ним уважением. Он с первого же взгляда понял его устройство: все ручные пулеметы во многом похожи друг на друга. Пошарив вокруг, Эрл нашел подсумок с магазинами, выбрал новый, свежий, вставил его, поискал затвор и, обнаружив, дослал патрон в патронник. Взяв пулемет в руки, он ощутил, как болтается на ребристом стволе незакрепленная сошка, и побежал к входу в дот. Если в него и стреляли, он этого не замечал.

Эрл спустился вниз. Дверь разлетелась на куски, и из проема валили клубы черного дыма. Казалось, это врата в преисподнюю. Вот когда пригодился бы огнемет: одной очистительной огненной струи снаружи было бы достаточно, чтобы обыскать все углы и закоулки, все щели и укромные места, и тогда уже не нужно было бы забираться внутрь и ползать из отсека в отсек, убивая.