Михаил Март - Загляни ей в глаза - повести

Мусин заискивающе улыбнулся:

— Я очень уважаю прокуратуру и вас лично, Илья Алексеич, но вы роете не в том направлении. На кону миллион долларов, деньги немалые в наших местах. Может быть, в столице привыкли к таким цифрам, но не здесь.

— Кто должен получить страховую премию?

— Сын Алексея Горбунова. Но управлять средствами он не может, опекуном является его мать, она и получит деньги.

— Или отец, — поправил Власов. — Если мать вдруг умрет.

— У него есть еще один отец?

— Есть. Но сейчас это неважно. Продолжайте, — сказал капитан.

— Вами упущена одна деталь. Вы забыли о машине, на которой Алексей уехал в то утро на работу. Порвался топливный шланг, бензин вытек, и они встали. Тут и появляется злосчастный самосвал, который сбил Алексея. Тормозного пути нет, наезд совершен умышленно. Начало начал истории — шланг. Независимые эксперты в один голос подтвердили: шланг был надрезан ножом, сам по себе он порваться не мог. Кто мог это сделать? К машине подходила только жена. Есть свидетели. А вам она подставила козла отпущения, выдумав историю с вернувшимся из зоны монстром. Есть на кого валить.

— Зачем ей убивать мужа, единственного кормилица?

— На счетах мужа нет ни гроша, его фирма обанкротилась. Они прогорели. Однажды она уже избавилась от ненужного мужа, теперь пришло время отделаться от второго, а заодно потопить вернувшегося. Не сомневаюсь, что он у вас ходит в главных подозреваемых. Она заранее навела на его след своим заявлением. Все продумано до мелочей: муж умрет, а она получит миллион. Лучше, чем ничего. Жду ваших нападок.

— Безукоризненная логика, — усмехнулся Вербицкий.

— И еще этот визит в автоцентр с заменой масла… — тихо проговорил капитан.

Наташа не спала всю ночь, закрывшись в спальне, куда они с Ариной перенесли кровать мальчика. Арина устроилась на раскладушке в коридоре первого этажа перед входной дверью. Рядом на полу лежала двустволка.

Рано утром Наташа оделась и начала собирать по шкатулкам свои украшения: серьги, кольца, ожерелья. Поднявшись в кабинет мужа, достала из его стола золотой портсигар. Сгребла все, что нашла, и сложила в сумочку. Спустившись вниз, разбудила Арину:

— Закрой за мной дверь, я уезжаю ненадолго. С Павлика глаз не спускай.

Арина выпустила хозяйку и заперлась.

Через несколько минут Наташа уже мчалась на своем «Лексусе» в город. Лицо у нее было строгое, сосредоточенное, словно ее ожидала очень важная, судьбоносная встреча.

Павлик слышал, как Арина грохочет посудой на первом этаже. Он поднялся по пыльной лестнице на чердачный этаж, открыл дверь и очутился в полумраке помещения, заваленного коробками, чемоданами и ненужной мебелью. Павлик хотел найти старые фотографии. Правду сказал его настоящий отец — мама ничего не выбрасывала. Два полных чемодана были заполнены старыми платьями, какие никто сейчас не носит. В одном из чемоданов он нашел деревянную коробку, похожую на сложенную шахматную доску. В ней на черном бархате лежал очень красивый никелированный револьвер с коротким стволом. Рядом, в гнездышках, — патроны. Павлик прицелился в старые бронзовые часы.

— Бах, бах, бах!

Классная игрушка. Надо забрать и спрятать револьвер. О нем давно уже забыли, никто не спохватится. А о модели можно почитать в книге по оружию.

После долгих поисков мальчик нашел, что искал. В картонной коробке лежал альбом с фотографиями и стопка писем, перевязанная ленточкой. На всех указан один адрес, написанный маминым почерком: «Свердловская область. Город Валойск. ИТК 12В/410 Борису Нежданову».

Павлик вскрыл первый конверт и начал читать, в ушах звучал голос матери.

«Я знаю, что ты меня не простишь. Я все еще люблю тебя. Можешь мне не верить. Меня заставили сказать на суде то, что я сказала. В противном случае грозили усадить за решетку, а Павлика отправить в детский дом. Теперь я проклинаю себя за свою слабость. Мне так тебя не хватает, Боренька. Имущество наше описали. Живу у девчонок в общежитии. Что ты натворил! Пропади пропадом эти деньги! Прожили бы и без них. Теперь ни денег, ни тебя. И солнечный свет кажется мраком…»

У мальчика навернулись слезы. Он отложил письмо в сторону.

— Предательница! Он настоящий, а ты нет.

В фотоальбоме было много фотографий матери и Бориса. Похоже, они жили счастливо. Павлик присутствовал на всех снимках и всегда на руках у отца.

Мальчик со злостью захлопнул альбом.

Клерк, взвешивающий ценности, сказал: