Даниил Калинин - Выбор чести

Большевики не просто обезглавили армию, они лишили ее костяка, лишили ее опытных командиров. Наверху у них теперь руководят поросшие мхом «маршалы» типа Буденного или Ворошилова. Но они безудержно отстали, они не понимают новой войны. Вместо ударных кулаков мехкорпусов они дробят танковые части и переподчиняют их пехоте. Что из этого получается, я думаю, ты увидел по результатам французского поражения.

Их безграмотные решения наносят армии ущерб больший, чем это мог бы сделать внешний противник, а подчиняться им обязаны беспрекословно. Теперь командирский корпус большевиков – это безвольное и послушное стадо, тупые, безынициативные исполнители.

И свой «достойный» результат Красная армия показала в Финляндии.

– Там же была Линия Маннергейма.

– Да о чем ты? Разве Линия Мажино остановила немцев, а «Центурион» остановил франкистов? Да и финские укрепления красные прорвали, но только какой ценой! Они же буквально гнали людей на пулеметы, батальонами ГНАЛИ, понимаешь?! А их авиация? В небе Испании «красные» летчики показали высокий боевой результат, я не спорю. Да вот только в Финляндии он был ну просто нулевым. У большевиков чуть ли не половина потерь не на боевых вылетах, а либо поломками самолетов, либо крушениями на взлетах и посадках! Они на местности не могли ориентироваться, умудрялись заблудиться! Это каково!?

Да что далеко ходить. У большевиков была отлично развитая разведывательная сеть по всему миру, особенно в Европе, Америке и на Дальнем Востоке. Представители РОВС или ветераны дроздовского полка даже не могли себе представить, откуда в случае чего последует удар! Одни ликвидации генералов Кутепова и Миллера чего стоят! И большевики сами, понимаешь, САМИ ликвидировали свою разведывательную сеть! Просто отзывали агентов и… Кто-то уцелел. Единицы. Кто-то бежал.

Одним словом, Союз сейчас легкая добыча. И Гитлер понимает, что война неизбежна, а раз так, удар надо наносить в наиболее удобный момент. То есть сейчас. Конечно, не сегодня, и даже не завтра… Думаю, где-то следующей весной удар последует.

– А как же Англия?

– Так а что Англия? Бритты разбиты, их армия сейчас не опасней скопища навозных жуков. Тот день, когда немцы высадят свой десант на их драгоценном острове, станет последним днем английской независимости. Но для этого нужно очистить небо от саксонских летчиков, а Ламанш от кораблей. Довольно сложная задача. Если люфтваффе и флот решат ее, тогда да… Но если нет, англичане не способны нанести удар нам в спину. А вот большевики способны. Так что выбор фюрера очевиден. А твой?

– А разве он у меня есть?

– Есть. Выбор всегда есть, каким бы он ни был тяжелым… Если ты выйдешь через эту дверь вместе со мной, я должен быть в тебе стопроцентно уверен. Ты даешь мне свое слово чести, слово офицера, что будешь выполнять все приказы и достойно воевать с «красными», не ища смерти в бою? Ты готов?

Я внутренне напрягся. Да, несмотря ни на что, это был выбор. И на этот раз покинуть конфликт я не смогу. Так что остается решить, на чьей стороне я пойду до конца. Что-то гложет меня, есть какое-то нехорошее предчувствие… Но разве не этот выбор сделал в свое время мой отец? Разве, в конце концов, не у нас с матерью отняли Отечество?

– Да. Я готов.

– …Приготовились!

Мое тело замерло в стойке, только кисть правой руки со стиснутым в ней «ножом» плавно рисует восьмерки. На оппонента можно смотреть как в зеркало: корпус повернут вправо, левая рука поднята вверх, прикрывает голову. Только не как в боксе, параллельно туловищу, а чуть впереди, под углом в 45 градусов к земле. Одним словом, отражение.

– Бой!

Мы начинаем двигаться синхронно, делая обманный выпад и заканчивая его резким доворотом клинка к себе. Такой удар режет руку чуть ниже кисти, что заставляет противника выронить нож. Но сейчас наши клинки встретились друг с другом, а не с плотью.

Бездумно наношу от плеча режущий удар в голову. Дитрих приседает, его встречный выпад достигает моего живота.

– Стоп! Мещеряков, ранен. Приготовились!

Секунда, чтобы принять стойку.

– Бой!

Чуть смещаясь влево, я атакую справа сверху-вниз режущим («пластающим») ударом. Противник отклоняется назад и тут же контратакует прямым уколом, но я с повторного замаха «режу» вооруженную руку. Третий взмах, еще один пластающий удар, направленный по диагонали в горло – но Дитрих свободной рукой перехватывает кисть у своей шеи. Сбиваю ее резким ударом левой, мгновенный перевод атаки в прямой укол, но противник успевает развернуться к клинку. Тот задевает его только по касательной.