Альберт Байкалов - Оборотень следов не оставляет

– Мерзо Дукушев, – продолжал между тем упираться бандит.

Антон, не церемонясь, направил ствол «Винтореза» в колено и надавил на спуск.

Глаза Халида едва не вылетели из орбит. Он взвыл так, что все находившиеся в охранении спецназовцы обернулись.

– Следующая пуля в голову, – пообещал Антон, когда Халид взял себя в руки.

– Халид Батукаев, – почти крикнул он.

– Как тебя называют боевики?

– Хан!

– Кто твой хозяин?

– Лучше убивай, больше ничего говорить не буду.

Антон двинул каблуком по простреленному колену. Халид охнул и потерял сознание.

– Ну, – протянул Антон, – это уже никуда не годится.

Он наклонился и несколько раз ударил эмиссара по щекам. Чеченец открыл глаза. Некоторое время взгляд его был бессмысленным. Однако быстро обрел ясность. Свою работу сделала боль.

– На кого работаешь?

– Эмир Дока Абу-Омар, – почти прошептал Халид.

– Где он сейчас?

– В Грузии. Рядом с Тбилиси есть резиденция министра информации. Там живет.

– Ясно. – Антон и не ожидал услышать другого ответа.

– Кажется, есть! – раздался голос Банкета.

Антон обернулся. Майор закончил осматривать содержимое карманов боевика и стал переворачивать лежащие рядом камни. Под одним из них он обнаружил обыкновенную полевую сумку, только без ремешка. Скорее всего, ее переносили в рюкзаке.

– Дай! – Антон протянул руку.

Внутри оказались Коран, толстая тетрадь и карта. Антон развернул ее. Масштаб был небольшой, поэтому здесь уместился практически весь Кавказ. Одного взгляда оказалось достаточно, чтобы понять, куда собираются направить свои усилия боевики. Множество надписей с датами украшали Дагестан и Ингушетию. Чечня была практически чистой. Боевики планировали разжечь пожар войны в соседних республиках. Немудрено. Отношение у себя на родине к ним уже не такое, как в девяностых. Президент проводит жесткую политику в отношении даже пособников и семей боевиков. Что тут говорить о самих бандитах?

Герат уложил Лысака на скамейку у входа в дом, вынул кинжал и, брезгливо морщась, срезал превратившуюся в лохмотья одежду. При этом бывший командир отделения стонал и скрипел зубами. Каждое прикосновение вызывало у него страшные муки.

Догадавшись, в чем дело, старик сказал своей жене, чтобы она развела в теплой воде мыло. Покрытое струпьями и засохшими фекалиями тело осторожно обмыли, смачивая в этом растворе тряпку. В доме хранилось много медикаментов. Был среди них увлажняющий бактерицидный крем. Жена Салтамурата обработала им кожу раба, чудесным образом превратившегося в самого желанного гостя. После этого Герат замотал его в простыню и занес в дом. Здесь Лысака уложили на матрас в дальней комнате у окна.

– Амирбек, – почти по складам, улыбаясь одними глазами, проговорил, лежа на спине, Сергей. – Я часто думал о тебе. Ведь Чечня не такая большая. Знал, ты где-то рядом. Пробовал бежать, чтобы добраться до твоего села. Я ведь адрес наизусть знаю...

Слова Лысаку давались с трудом. Но лицо светилось от счастья. Сидя перед ним на корточках, Герат вцепился зубами в кулак, едва сдерживая себя. Он не знал, что произойдет, если дать волю чувствам. Год назад один из моджахедов сказал, что русские все поголовно свиньи. Герат одернул его и рассказал, что есть человек, за которого он будет мстить, как за родственника. Тогда его не поняли. Он и не стал вдаваться в подробности. А оказалось, его однополчанин уже тогда был в беде...

– Как ты здесь оказался? – наконец выдавил из себя Герат.

– Ты же знаешь, я под дембель в школу прапорщиков уехал, – напомнил Сергей. – Что тогда нас ждало на гражданке? Толстозадые уроды в отделах кадров под любым предлогом старались не брать афганца на работу. Считалось, что у нас «крыша съехала». А на самом деле я постепенно понял: боялись нас. Мы глаза на ворюг не закрывали, не проходили мимо творивших произвол людей. Эти недоноски знали: тронь нашего брата – соберется братва со всего города, и мало не покажется. Зачем им проблемы? Ну так вот и решил я остаться в армии. Правда, уже тогда несладко было служить. Только ленивый дерьмом ее не поливал. Любую газету открываешь, а там соревнование между журналистами, кто больше грязи накопает или вовсе придумает. Народ, естественно, как на дармоедов смотреть стал. Все равно, погоны получил – и в пехоту, старшиной...

– Да, – Герат отвел взгляд в сторону. Он испытывал странное, смешанное чувство. По сути, перед ним – враг, который пришел на его землю, чтобы убивать. С другой стороны, он не мог его ненавидеть.