Сергей Зверев - Акулы выходят на берег

Опунда уверенно вел беглецов по едва заметной тропе. Лес кончился неожиданно. Деревья расступились, и впереди открылось пустынное пространство. В центре его возвышалось примитивное шиферное здание, похожее на гигантский сарай. Оно было обнесено столбами, между которыми тянулась колючая проволока. Некоторые столбы были повалены, проволока местами порвана. В общем, кругом царило запустение.

– Здесь! – сообщил довольный Опунда.

Поручик и Фалалеев переглянулись. Им сразу стало понятно, что искать тут нечего. Все же подошли, посмотрели. Стены и крыша строения зияли рваными дырами.

Поручик потер затылок:

– Похоже, контейнеры возили сюда. Но потом что-то изменилось, и их срочно вывезли, а последнюю партию, которую сопровождали мы, перехватили прямо по дороге. Торопились ребята. Интересно, где же все это теперь?

Он обвел товарищей внимательным взглядом. Карина и Марина с удивлением озирались по сторонам. Хрякин сопел, его маленькие глазки бегали по земле, словно в поисках просыпанной мелочи. Спиря задумчиво созерцал потолок, словно витал мыслями где-то далеко. Толян и Колян негромко ругались и сплевывали в сторону. Фалалеев спокойно смотрел на Поручика в ожидании его распоряжений. Опунда радостно скалил ослепительно-белые зубы. Кто-то из них, убийца и осведомитель, знал ответ на этот вопрос, но не подавал вида.

– Надо возвращаться в столицу, – решил Голицын.

Никто не возражал, всем хотелось поскорее добраться если не до дома или цивилизации, то хотя бы до обжитых мест.

Судно, похожее по приметам на «Британик Оушн», стояло у заброшенного пирса в дальнем конце затона среди десятка таких же, оставленных и забытых. Борта некоторых из них покрывала ржавчина. При виде этого корабельного кладбища становилось тоскливо.

Спецназовцы перешли по шатким сходням с берега на борт судна. Ни на палубе, ни в трюме, куда они спустились, не было заметно и следа разумной жизни. Впрочем, неразумной жизнью здесь тоже не пахло. Не шуршали под ногами крысы, не визжали коты и не гавкали собаки.

Понятливый Марконя извлек дозиметр и посмотрел на шкалу. Потом доложил:

– Фон радиации не сильный, но повышенный, что к приятному и здоровому времяпрепровождению все же не располагает.

Кэп остановился посреди трюма.

– У нас максимум полчаса на осмотр этого корыта, – сообщил он. – Ищем следы контейнеров и название судна.

Сам он, в компании с бригадиром Злобиным, направился в рубку, остальные разбрелись по нижним палубам. Все следы названия судна и порта его приписки были тщательно замазаны либо уничтожены. Через полчаса поисков все снова собрались на верхней палубе.

– В нижнем трюме обнаружен один поврежденный контейнер, – сказал Дед. – Я только отдраил люк – дозиметр защелкал словно бешеный. Ну я туда и не полез.

– Дед за детородные функции сильно опасается, – предположил Марконя.

– А что, – усмехнулся кавторанг. – Мне в отставку скоро, самое время семьей обзавестись. Может, и детишки еще будут. На фига мне эта радиация?

Тут появился Малыш. Он нес половинку пробкового спасательного круга. На оставшейся части обломка отчетливо читалась надпись: «Британик О…».

– Что и требовалось доказать, – удовлетворенно заметил Дед. – Нашлась пропажа.

Кэп согласился:

– Да, это определенно «Британик Оушн». И контейнеры с радиоактивными отходами были здесь, на его борту. Знать бы, где они теперь…

– Кто-то знает, – подсказал Марконя.

– Да, пора заглянуть в гости к президенту, – кивнул Кэп.

Отряд вернулся на берег и быстрым шагом направился в сторону городского центра, где находилась единственная сохранившаяся в городе гостиница.

Поручик предложил заглянуть в деревню Опунды. Во-первых, он собирался задать пару вопросов старику Бамбуки, а во-вторых, хотел определиться с направлением движения «акул». Он никогда не пренебрегал разведкой. Голицын оставил своих спутников в чаще, а сам с Опундой осторожно выбрался из леса… И резким ударом в челюсть вырубил Опунду. Промедли Поручик хоть секунду, тот заорал бы от ярости и выдал врагам себя, а заодно и всех остальных.

Поручик упал и залег рядом с потерявшим сознание проводником. Поляна у реки была перед ним как на ладони. Он тщательно пересчитал живую силу противника и насчитал одиннадцать человек. Тяжело вздохнул. Снова приходится оставлять баб вдовами, а детей сиротами. Впрочем, неубранные тела убитых мирных жителей деревни исключали всякие колебания насчет «бить или не бить». Собакам собачья смерть, шакалам – шакалья.