Игорь Солнцев - Смерть ей к лицу

Каждый из шестёрки считал, что он сам кузнец своей судьбы. И все они ошибались. Потому что это судьба играла ими, решая задачку и играя этой шестёркой, как ей заблагорассудится.

И вот я снова у старенькой избы с покосившимся заборчиком.

Куриное племя во главе с разноцветным петухом — хохолок его свешивался набок, словно он только что получил взбучку, — прямо возле крыльца клевало разбросанное по земле зерно.

Когда я сделала несколько шагов к дверям, часть кур с шумом разбежалась в стороны. А петух недовольно заквохтал и принялся рыть одной ногой землю, аки конь, готовый галопом припустить с места. Вот же зараза, еще и клюнет ненароком, промелькнуло у меня. И я невольно притормозила, решая, каким ма-каром убрать с дороги противного петушару, да так, чтобы тому неповадно было точить на мою личность свой приплюснутый клювишко.

Активные действия в отношении птицы применять не пришлось. Дверь избы распахнулась, и на крыльцо выбрался мой давешний знакомый, пожилой мужчина.

— Ба, мил девица, — удивленно округлил он свои глазёнки. — Вот так раз. С чем тэпять пожаловала?

— Доброго здравия, — пробубнила я, косясь на воинственного петушару.

— Брысь, пернатые, — взмахнул рукой хозяин дома, отгоняя и кур, и петуха от крыльца. Последний отпрыгнул и стал звать к себе своих подруг, прекратив обращать на меня внимание. — Здравия доброго, мил девица. Неужто опять весточку привезла?

А помнит, гляди-ка ты. Все помнит. И тем лучше.

— Можно с вами поговорить? — вежливо осведомилась я.

Он прищурился, поскреб свой небритый подбородок и, тяжко вздохнув, — дескать, что ж поделать, не отвязаться, видимо, иначе от тебя, — кивнул утвердительно седой башкой. После чего закрыл дверь избы, подумал с секунду и запер ее на щеколду. Ага, значит, мамаша Марины в доме, и ее супруг предпринимает шаги, дабы та не наделала глупостей в связи с приездом незваной гости.

— Айда, — по привычке позвал он меня за собой. И направился в уже известный мне сад. Где и уселся на скамейке под развесистой яблонькой, за деревянным столиком.

Я пристроилась напротив хозяина. Тот услужливо придвинул мне миску с клубникой (уродилась она, видимо, у него в этом году), но на данном этапе ягоды меня мало волновали.

Я достала из кармана джинсов две фотографии, взглянула сначала сама на них, а затем, выбрав одну, протянула собеседнику.

— Посмотрите. Это ваша дочь. Вернее, прошу прощения, падчерица.

Он осторожно взял снимок, словно боясь, что Марина неожиданно сейчас материализуется, выпрыгнет из фотки и набросится на ненавистного ей человека, с которым спуталась много лет назад её мать.

— Н-да, — снова поскреб он подбородок, внимательно глядя на фотографию. — В общем, мало изменилась. Такая же красавица. Н-да. Ну совсем не изменилась. Хотя и десять лет уже прошло.

— Снимок сделан несколько раньше. Года три назад.

— А? — Он встрепенулся, прерывая свои воспоминания. И с недоумением посмотрел на меня, будто я только что сморозила несусветную чушь. Затем, всполошившись, залепетал: — Да-да, хотя… Всё равно. Словно и нет этих лет. Словно и не видел ее столько. Вот, кажется, совсем недавно расстались.

— А эта как? — Стараясь говорить как можно спокойнее, я в ту же секунду пододвинула к нему вторую фотографию, на которой также была Марина, но несколько иная, в другой одежде, выходящая из универмага с сумкой через плечо.

Отчим Марины положил первый снимок на стол и взглянул на второй. Сначала на его лице ничего не отразилось. Он придвинул фотографию к себе поближе и вгляделся. Не удовольствовался этим и, подхватив снимок, поднес его к глазам, прищурился.

Что-то ему не понравилось. Он отодвинул снимок от себя и снова взглянул на него; Затем перевел взгляд на меня.

— Ну, вроде Марина. А что?

— Уверены? — Я тут же с усмешкой задала каверзный вопрос: — А если я скажу, что это не она?

Моя каверзность достигла цели.

Отчим Марины побелел, затем покраснел, после чего крякнул, схватил уже обе фотографии и принялся смотреть то на одну, то на другую. Потом бросил их на стол, поднялся и гаркнул:

— Посиди-ка. — И поспешил к дому.

Через несколько минут вернулся с огромным бутылём, в котором плескалась тёмно-коричневого цвета жидкость, и двумя стаканами.

— Бражка. Собственного розливу, — прокомментировал хозяин, водружая свою ношу на стол.

— Не пью, — заявила я. — За рулём.

— Зато я не за рулём, мил девица, — хохотнул хозяин и плеснул жидкости в гранёный стакан, плеснул по самые берега.