Александр Бушков - Пиранья. Жизнь длиннее смерти

Асади озабоченно спросил:

– Только не обижайтесь, товарищ Мазур, я вас прошу… Вы сможете… не подавать вида?

– Смогу, – твердо сказал Мазур. – Какое-то время. Но мне хочется побыстрее все это развязать…

– Развяжем, – сказал Асади, щурясь мечтательно и хищно. – И как можно быстрее, честью клянусь…

…На приветствие дежурного Мазур ответил кивком головы и побыстрее проскочил мимо – в голову лезла всякая дурь, казалось, будто весь мир уже прекрасно осведомлен о его позоре. Он старался держать себя в руках – иначе завертит, затянет, начнешь усматривать потаенный смысл в невинных взглядах и репликах окружающих, крышей подвинешься… Перебедуем, – сумрачно подумал он. И не такое одолевали… Но какова, сука, стерва, блядь дешевая, врезать так, чтобы уши отклеились…

Он опомнился. Старательно привел чувства и эмоции в некоторый порядок – Асади прав, нельзя себя выдавать, нужно подождать развития событий и какой-то определенности. Дай ей по морде, проговорись – и она дома засядет в целях конспирации, Асади не ухватит нужные узелки…

Али бесшумно выдвинулся ему навстречу, полное впечатление, из стены:

– Госпожа отправилась в город, сказала, что вернется к шести… Вас давно уже ожидает господин Са-ма-рин…

Мазур коснулся нагрудного кармана, где ощущалось что-то твердое – оказалось, он ненароком, чисто машинально сунул туда оба микрофончика, а генерал, пребывая в столь же раздрызганных чувствах, не заметил исчезновения вещдоков. Ладно, потом верну…

– Спасибо, Али, – терпеливо сказал Мазур. – Вы замечательный служитель, просто замечательный…

И побыстрее отвернулся, распахнул дверь квартиры. Лаврик вовсе не выглядел раздосадованным длительным ожиданием – он сидел перед телевизором в компании бутылочки вина из Мазурова холодильника и смотрел, судя по всему, какой-то из каналов соседей – скороговорка на арабском, красотки в купальниках дефилируют по сцене под рукоплесканья публики. Вполне светское мероприятие, какой-то конкурс красоты – значит, не саудовская передача и уж никак не иранская. Эмираты, по-видимому… А то и Магриб – здесь каждая державочка норовит отгрохать такую телестудию и радиостанцию, чтобы «нас слушал весь арабский мир от Атлантики до Залива». Не Эль-Бахлак, конечно – республике не до конкурсов красоты, какими развлекается растленная буржуазия. Магриб, Левант…

– Ты, часом, не от очаровательной госпожи министра? – спросил Лаврик безмятежно. Судя по его виду, не было никаких срочных и поганых дел.

– Твоими бы устами… – сказал Мазур ему в тон, плюхнулся в соседнее кресло. – Был у Асади. Интересуется, как продвигается известное тебе дело…

– Продвигается, – негромко сказал Лаврик, посерьезнев. – Пусть у него голова не болит. Нормально продвигается, должным путем, так ему и передай при оказии… А пока что – собирайся. Как сообщил поручик Лукаш бравому солдату Швейку, я вам поручаю дело чрезвычайно важное…

– Что за дело?

– Говорю тебе, собирайся. Тебе еще своих орлов поднимать по тревоге, с обстановкой знакомить, вводную ставить… Бульдог конкретизирует, если мне не веришь, и я для тебя не авторитет.

Мазур присмотрелся с большим сомнением. Лаврик сидел, ухмыляясь во весь рот, легкомысленно качая ногой. Он нисколько не походил на человека, всерьез озабоченного служебными делами.

– Ну что ты пялишься?

– Слушай, – сказал Мазур. – У меня что-то настроение хреновое, не до розыгрышей…

– Какие, к черту, розыгрыши? – хмыкнул Лаврик с тем же легкомысленным видом. – Точно тебе говорю. Если не веришь, топай к Бульдогу, он тебя как раз ищет, и Лейле звонил, и в президентский дворец, вдруг ты опять там с президентом вискарь хлещешь… Короче, Родина на тебя возлагает очередную миссию. Честное слово. Поднимай орлов – и вперед.

– Лаврик…

– Забудь на время про всяких там Лавриков… Начинаются суровые служебные будни. Дело в следующем, Кирилл Степанович. Завтра в Эль-Зурейде, пролетарском центре, имеет место быть торжественное открытие школы, каковая школа представляет собой братский и бескорыстный дар советского народа дружественному эль-бахлакскому.

– А я тут при чем?

– И ты, и я… – грустно сказал Лаврик. – Короче говоря, звездой мероприятия будет товарищ из ЦК партии. Нашей, понятно, партии, единственной. Руководящей и направляющей силы. Товарищ уже прибымши, сидит в посольстве в сопровождении прибывшего с ним вместе сотрудника самой главной партийной газеты. И выезжать нам всем уже через полтора часа, а это, доложу тебе по секрету, будет не самой простой задачей…