Шон Хатсон: Белый призрак

— Вместо этого вы заключаете мир с нашими врагами. Стелетесь перед ними, — прошипел Вонг.

— Где твое уважение к старшим? — рявкнул Тай.

— Я уважаю вас, Мастер. Я вас всех уважаю, — сказал Вонг, поднимая руку и размашистым жестом обводя всех старейшин, смотревших на него. — Но Джоуи Чанг тоже заслуживает моего уважения и верности.

— Значит, Чанг заслужил твою верность, а мы нет? — спросил Дэвид Лун.

— А как насчет вашей верности товарищу, попавшему в беду?

Перепалку остановил Во Фэн, подняв руку.

Внимательно взглянув в лицо каждого, он заговорил. Он произносил слова медленно и раздельно, словно подбирал с таким расчетом, чтобы оно произвело наибольший эффект.

— Мы победили Хип Синг, — сказал он. — Мы выиграли войну, давайте же не упустим мир из-за раздоров между собой. Чанг действительно не оставил нам выбора. Не могли же мы позволить ему подвергать опасности все то, за что так упорно сражались.

Все одобрительно закивали.

Но Фрэнка Вонга это не впечатлило.

— И вы так легко сбрасываете со счетов человека, который вам стольким помог? — спросил он.

— Он знал порядки нашей организации, он был связан тем же обетом, о котором ты говорил, — сказал Тай. — Но решил его нарушить.

— Ничего он не нарушал, — бросил Вонг. — Он только сказал вам о своих чувствах и за это был наказан предательством.

— Так ты предлагаешь продолжить войну с Хип Синг? — Голос Во дрожал. — Ты предлагаешь отвергнуть их предложение о мире? И все ради одного человека?

Вонг тяжело вздохнул.

— Чанг нам брат, — произнес он спокойно. — И мы предали его. Это все, что я знаю.

— Если забота об остальной организации есть предательство, тогда ты прав, — пожал плечами Во.

— Что ж, в таком случае я в этом не участвую, — резко бросил Вонг. — И, учтите, не буду сидеть сложа руки и спокойно наблюдать, как белые гноят его в одной из своих тюряг. Он достойный человек.

— Его достоинств никто не умаляет, но его несдержанность могла принести нам вред, — возразил Во. — То, что он говорил, было лишено здравого смысла, он просто неуравновешенный человек. Не задумывался ни над своими действиями, ни над последствиями своих поступков для нас всех. Он говорил и думал как эгоист. И ему нет места среди нас.

— Почему ты не хочешь это понять? — включился Тай.

— Я понял лишь одно — насколько вы вероломны, — бросил Вонг.

— Тогда, пожалуй, и тебе тоже здесь нет места, — развел руками Во.

Вонг посмотрел ему в глаза долгим испытующим взглядом и направился к двери.

— Я не отвернусь от Джоуи Чанга, — бросил он на ходу.

И ушел.

Джоуи Чанг очнулся от беспокойного сна, когда чья-то рука стала трясти его за плечо. Он перевернулся на спину, открыл глаза и, щурясь со сна, огляделся: кто там его потревожил?

Над ним склонился полицейский в форме.

Чанг смерил его злобным взглядом и вновь откинулся на подушку.

Койка была узкой и для человека средней комплекции, так что Чангу приходилось соблюдать осторожность, чтобы не свалиться с нее.

Камера представляла собой квадрат двенадцать на двенадцать футов, и, кроме кровати, там помещались только ведро (им Чанг вынужден был пользоваться ночью) да маленький стол. На столе красовались остатки завтрака, принесенного часом раньше. Куски бекона с яйцом прилипли к толстому слою давно застывшего жира. Чанг взглянул на пищу и почувствовал тошноту.

— Пошевеливайтесь, пора идти, — сказал человек в форме, снова коснувшись его плеча.

Чанг поежился, принял сидячее положение и стал руками растирать лицо. Господи, он словно целый месяц не спал. Во рту кисловатый привкус. Встав с койки, Чанг сплюнул в ведро.

— Неужто даже умыться нельзя? — буркнул он раздраженно.

— Умоетесь в «Чистилище», — отрубил полицейский, надевая на него наручники.

Второй полицейский безучастно стоял в дверях.

Чанг поправил волосы закованными в наручники руками и, зевнув, позволил охранникам вывести себя из камеры. Оба полицейских вышли за ним в коридор и повели мимо плотно закрытых дверей других камер.

Возле одной из них стоял третий человек в форме полицейского. Когда Чанг и два его конвоира подошли к этой камере, он открыл дверь и отступил, давая им проход.

За порогом Чанг обнаружил, что они оказались на заднем дворе полицейского участка, и дверь, как оказалось, выходит на бетонированный двор, еще темный после недавнего дождя.

Небо затянули тучи, серые и беспросветные, грозившие вновь промочить насквозь всю столицу. Здания, окружавшие двор, были сложены из камня того же хмурого серого цвета. Несмотря на пасмурную погоду, Чанг, выйдя на дневной свет, прикрыл глаза руками — наручники его глухо звякнули.