Павел Гейцман - Тайник

Он снова втянул голову в плечи, съежился под бурнусом. Сухой жар высасывал пот прежде, чем он выступит. Обезвоживал и мумифицировал. Восемь закутанных мужчин походили на мумии. Они пока еще жили, но если буря продлится два- три дня, здесь образуется огромный бархан, в котором они найдут себе могилу.

Боже мой, что же они хотят найти в этой пустыне, пришло ему неожиданно в голову. Какие тут у них могут быть интересы? Добыча, если до нее когда-нибудь и дойдет, будет чертовски дорогой и сложной. Зачем же они похитили Тиссо? Может, собираются потребовать выкуп прямо у ООН? Что-то новенькое в практике террористов. Мир охвачен горячкой насилия и произвола. Он не сумел справиться ни с технической революцией, ни с демографическим взрывом. Не смог найти равновесие между развитием техники и человеческим сознанием. Общественные системы безнадежно отстали от всемогущего прогресса. Архаичные, окаменевшие, они не могут управлять противоречивой человеческой психикой. Старые ценности списали на свалку, новых не приобрели. Их заменяют страх и бесправие, жестокость и произвол. Даже в пустыне от них нет спасения, но и сама она перед ними не устоит. Он снова был парализован ощущением собственной беспомощности. Человек ничего не может предпринять против убийц и насильников. Остается только ждать и надеяться.

Когда он снова посмотрел на часы, было половина третьего. Вероятно, он уснул или потерял сознание, провалился в забытье. В палатку заглядывало солнце. Оно было еще грязновато-коричневым, но это, несомненно, было солнце. Фуад Гай стоял у открытого входа и выглядывал наружу. В воздухе еще носилась пыль, но сквозь нее уже ясно была видна буровая вышка.

Он стряхнул с себя пыль и попробовал встать. У него тряслись ноги. Он схватился за стол, и это движение пробудило остальных.

— Господин доктор, господин доктор, — хрипло позвал буро-' вой мастер и закашлялся. Теперь придется до конца дня кашлять пылью пустыни. — Можно пойти посмотреть…

Он дотащился до выхода. Песок постепенно оседал, солнце приобрело уже красноватую окраску. Он не мог поверить своим глазам. Все вокруг изменилось. Это был совсем другой район пустыни, другая вышка. За палаткой возвышался продолговатый бархан. Вышка была окружена грядой невысоких холмов, насоса не было видно, а площадка из бетонных панелей исчезла. Вдалеке, по гребням песчаных волн, медленно двигался всадник.

— Видите, мсье, этот человек переждал бурю со своим верблюдом в пустыне, — сказал одобрительно Гай. — Мы бы этого уже не сумели.

— Откуда он тут взялся? — спросил изумленно Винтер.

— Не знаю. Кажется, он едет к оазису Тарфа, который ближе всего.

— Но откуда?

Тот пожал плечами.

— Возможно, он хотел посмотреть на нашу вышку, буря застигла его, а теперь он возвращается в оазис. Иногда здесь появляются люди, они ведь любопытны.

Винтер смотрел на удаляющийся силуэт. Все повторяется. Он знал этого наездника или предполагал, что знает. Он появлялся всегда там, где начинали работы, или следил за жизнью базы. Это был все тот же человек, на которого они с Тиссо смотрели в бинокль, прежде чем выехать в Габес. Однако он никогда не видел его с близкого расстояния, только издали.

— У вас нет бинокля? — спросил он у Гая. Тот отрицательно покачал головой и улыбнулся.

— Нет, для чего он мне? Здесь человеку бинокль не нужен. Так что будем со всем этим делать, доктор? — спросил он и направился к барханам.

Винтер глубоко вздохнул. Солнце было цвета верблюжьей шерсти.

— Прежде всего разгребем машину, чтобы я мог возвратиться на базу. Потом вычистите палатку и начните чистку мотора и бурового комплекта. Я пошлю сюда бульдозер, чтобы он разровнял площадку. Если понадобится, пригоним еще один. Работа не должна останавливаться. Теперь посмотрим вышку… Вы знаете, что Дутарте предсказывает газовый колпак?

Гай кивнул.

— Это возможно, но в большое скопление газа я не верю. В крайнем случае — газовый карман.

— В таких условиях газ опаснее всего. Исходите из того, что можете наткнуться на него в любой момент. Не повышайте давление на коронку и обороты, держитесь на нижней границе. К скважине не имеет права подходить никто посторонний, откуда бы он ни появился. Вы отвечаете мне за это. Насчет работы можете вести предварительные переговоры, но к вышке без меня не допускайте.

— Как прикажете, господин. Но здесь никого не бывает, кроме берберов-кочевников. Они могут пересечь Великий Эрг и переждать вместе с верблюдом любую песчаную бурю, но для работы не годятся.