Роман Канушкин - Ночь Стилета

— Постараюсь, — пообещал Игнат.

— Остальные знают, что делать. С Вороновым проведите инструктаж. Ну, мальчики, удачного дежурства.

В тот вечер шефиня впервые назвала Игната по имени. Она не терпела фамильярности. Конечно, в приватных беседах к старым сотрудникам она обращалась по именам, но на службе были заведены другие порядки. И это было нормально, это помогало поддерживать жесткую дисциплину. В тот вечер впервые было сделано исключение. Но в тот вечер произошло много исключительного.

Директора казино все называли Борисычем. Это был уравновешенный человек с благородной сединой, безупречным вкусом и безукоризненными манерами.

Он был одет в великолепный костюм со светлым пиджаком-френчем и кожаные мокасины от «Гуччи». На его запястье болтался золотой швейцарский хронограф «Ролекс», а пальцы украшал всего один тяжелый перстень с изумрудом. Кольцо скорее всего было старинной работы.

Он доброжелательно поздоровался с охранниками, познакомился с новеньким — Игнатом.

— Борисыча народ уважает, — шепнул на ухо Игнату Афоня, — а бабы, дилерши, так просто обожают. Он, по-моему, тут всех перетрахал.

Игнат кивнул. Он знал этот тип людей: такой благородный мафиози, которого очень любят окружающие. Любят за порядочность и за щедрость. Борисыч ему понравился. Как и казино «Шале-Рояль», отделанное со вкусом и без бестолковой навороченности. А потом началась игра.

Было десять минут одиннадцатого, когда Игнат услышал характерное клацанье передергиваемых затворов. Потом какой-то шум в других залах, приглушенный стенами возглас, но Игнат все же разобрал его: «Плановая проверка!» Двери перед VIP-залом были закрыты, и перед этими дверьми должны были быть еще охранники. Вечер только начинался, и здесь, в VIP-зале, находилась симпатичная пара, близкие друзья Борисыча. Они сидели вместе с хозяином за столом, где шла игра в рулетку, о чем-то негромко болтали, смеялись и время от времени делали ставки. За столом в блэк-джек играли несколько почетных гостей Борисыча, и Игнат обратил внимание, что один из них (Афоня сказал Игнату, что это Мели, крупнейший производитель осетинской водки, «а если еще учесть, что девяносто процентов нелегальной водки производится в Осетии, то сам понимаешь…») играет стодолларовыми фишками. Мели играл на четырех боксах, в том числе и «на последней руке», и за те пару минут, что Игнат задержался у стола, умудрился поставить и спустить месячную зарплату охранника агентства.

Мели выложил новую пачку стодолларовых банкнот, попросил обменять их на фишки, поднял голову, улыбнулся Игнату и глубокомысленно изрек:

— Мы играем — мы выигрываем. Мы играем — мы проигрываем. Мы — играем.

— Очень метко замечено.

Борисыч смотрел на них. Этот новенький элегантный охранник, который говорил тихо, но как раз то, что надо, ему явно нравился. Борисыч вообще уважал людей, которые о важных вещах могут говорить тихо. А этот новенький парень наверняка был из таких. Борисыч поднялся со своего места, подошел к Игнату и взял его за локоть.

— Там в столовой накрыт стол для персонала, пойди перекуси. У меня очень хорошая кухня. А плов — по моему рецепту. Иногда я его готовлю сам. Люблю я это дело, — и он вдруг улыбнулся хорошей, открытой, но чуть смущенной улыбкой, — знаешь, хобби… Но люблю! Ко мне приезжают не только поиграть, — добавил он не без гордости, — правда. Поди попробуй.

Игнат собирался поблагодарить Борисыча, но раздался громкий радостный голос Мели:

— Ваув, вау-в, вау-у-у-в!!! — Эдакий американизм с кавказским акцентом. Или наоборот.

Ставка Мели сыграла, сейчас он получил тысячу долларов. Борисыч с Игнатом переглянулись и заговорщицки рассмеялись, и в это мгновение на какое-то, пусть даже короткое, время они стали друзьями.

Мели получил тысячедолларовую фишку, она была значительно тяжелее и крупнее обычных фишек, ее украшала голограмма, но главное, она была квадратной.

С довольно острыми углами.

— Мели, дела пошли в гору? — добродушно произнес Борисыч.

— Мы — играем, — царственно ответил Мели. А потом рассмеялся и, указав на Игната, добавил:

— Вот молодой человек знает. Пусть постоит здесь, он приносит удачу.

— Если он будет стоять здесь, Мели, то кто принесет удачу мне?

— Когда-то, до перестройки, я преподавал экономику, — сказал Мели. Он был лысый, с чуть выпуклыми глазами и походил на пожилого Пикассо, который притворялся Ганди. — Такое называется «конфликт целей». Действительно, кто же тогда будет приносить удачу тебе? Ты прав, Борисыч!