Стивен Хантер - Снайпер

“КОМИТЕТ ЛАНСЕРА РЕКОМЕНДУЕТ НЕ ПРЕДПРИНИМАТЬ НИКАКИХ ДЕЙСТВИИ В ОТНОШЕНИИ ДАННОГО ВОПРОСА. ЗДЕСЬ ЗАТРАГИВАЮТСЯ ИНТЕРЕСЫ НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ (СМ. ПРИЛОЖЕНИЕ Б)”.

Какой-то груз был послан Рэм-Дайн из города Сент-Пол, штат Миннесота.

Ник Мемфис перевернул следующую страницу. Тут уже Рэм-Дайн предстала в своем классическом проявлении, и он наконец понял, что это за организация. Здесь шла информация о причастности Рэм-Дайн к операциям элитного батальона сальвадорских воздушно-десантных войск под названием “Лос гатос негрос”. Подробно излагалось, чем торговала Рэм-Дайн в данном случае. Как он понял, это было не только оружие. Или, можно сказать, в самом начале это было оружие, но потом оно превращалось в нечто совсем другое.

Читая о батальоне “Пантеры”, он заметил, что плачет.

Был прекрасный светлый и радостный день. Добблер уже давно не бывал на свежем воздухе, давно не гулял с таким удовольствием. Уже больше десяти лет. Он жил как отшельник и сам себе напоминал вампира, который питается только информацией и светом дневных ламп.

С того момента, как произошли события в Новом Орлеане, он так и не был на улице. Сегодня он вышел впервые. По небу плыли пушистые облака, оранжевый диск солнца медленно склонялся к горизонту. Это время дня всегда было наполнено какой-то тайной и особой красотой. Буквально за несколько минут до наступления полной темноты на окружающий мир накатывалась волна необыкновенной ясности и волшебной чистоты, которая как бы избавляла его от всех присущих ему недостатков. Наслаждаясь мягкостью и свежестью воздуха, доктор глубоко вздохнул. Лучи заходящего солнца нежно ласкали его лицо… Он шел по самому берегу реки, протекавшей в стороне от мемориала Джефферсона, вокруг которого, подобно солдатам на параде, вытянулись вверх тысячи японских черешен, тихо шурша большими зелеными листьями. Вода была темно-серая, спокойная. Вдали виднелся мемориал Линкольна. В другой стороне на таком же расстоянии стоял памятник Джорджу Вашингтону – взметнувшийся ввысь белоснежный шпиль.

Но Добблер думал сейчас не об умерших президентах, не об их мемориалах и обелисках и даже не о японских черешнях. Он не смотрел ни на заход солнца, ни на оживленное движение на улицах – ни на что, обращающее на себя здесь хоть малейшее внимание. Он думал только о зубах. Ах эти замечательные зубы! Зубы, которые никогда не лгут. Которые просто не могут лгать. Они не умеют лгать. Теперь они лежали у него в дипломате и уже никуда не могли деться.

Естественно, в его дипломате лежали не сами зубы. Там был подробный отчет судмедэкспертизы о сравнении рентгеновских снимков зубов Боба Суэггера, взятых у его дантиста в Блу-Ай, штат Арканзас, с рентгеновскими снимками почерневших челюстей, найденных в теплом пепле сгоревшей баптистской церкви Авроры. Его провели надменные и самоуверенные, но, несомненно, одаренные эксперты из лаборатории судмедэкспертизы Федерального Бюро Расследований, которая находилась не более чем в миле ходьбы от того места, где гулял сейчас Добблер. Но ни доктор, ни полковник Шрек не доверяли никаким экспертам. Они терпеливо ждали своего часа, и вот, когда он наступил, полковник сделал всего лишь один магический звонок по телефону – Добблер даже знать не хотел кому, – после чего его сразу же направили в Вашингтон. Он получил здесь два пакета снимков; их детальное сравнение должно было состояться в Рэм-Дайн. Не в силах побороть любопытство, он забрался в одну из кабинок общественного туалета и, наложив гибкие пластиковые мембраны друг на друга, поднес их к лампе дневного света. Сходство было полное. Да, да, три пломбы с левой стороны: во втором коренном, на клыке и на резце. Так, у первого зуба пломба по конфигурации напоминала звезду, у второго она была поменьше и слегка походила на песочные часы, а в третьем была точной копией карты Сицилии. Нижняя челюсть слева была чуть деформирована как раз там, где три зуба по каким-то непонятным причинам внутреннего строения были немного утоплены внутрь, причем средний был кривоват.

Это были основные элементы сходства, но он видел еще уйму более мелких черт. При наложении двух снимков было заметно микроскопическое различие в масштабе – один был немного больше, – однако в том, что это снимки одного и того же рта, сомнения не возникало.

Вот и все. Человек может солгать своему психоаналитику, своему доктору, своей жене, своему работодателю, Богу и даже матери, но его зубы расскажут все. Они не умеют лгать. Они расскажут обо всех секретах. Они сознаются во всем. Их нельзя истолковать двусмысленно.