Стивен Хантер - Снайпер

По пути в отель они почти не разговаривали. Ник быстро принял душ, побросал все свои вещи в одну сумку, и через двадцать минут они тронулись. По дороге он заснул. Когда они подъехали к зданию аэропорта, Хэп разбудил его. Часы показывали 5.45.

В самолете он тоже спал. Рейс прибыл в семь часов. В здании аэропорта практически никого не было; естественно, никто его не встречал. Пройдя через пустые коридоры на улицу, он взял такси. Это стоило ему девятнадцать долларов. Без Майры дома было ужасно пусто. Ник старался как-то собраться, убеждая себя, что он все-таки еще довольно молод, или, по крайней мере, не стар, плюс ко всему хороший полицейский, хотя, наверное, не на федеральном уровне, но у него ничего не получалось.

“Просто не дано тебе работать в таких серьезных организациях”, – с горечью подумал он. Потом достал из холодильника банку пива и выпил ее, сидя у телевизора. Но такого удовольствия, как бывало раньше, он не получил.

“Си-эн-эн” транслировала все то, что Ник видел своими глазами. Они даже показали, как негры извлекали из могилы тело собаки все в том же мешке, наполовину раскрытом, который Ник, надрываясь, тащил к багажнику пикапа в тот странный, сумасшедший день. Трудно поверить, что это произошло всего сорок восемь часов назад. Казалось, что все эти события взяты просто из другой эры.

– А теперь, – сказал комментатор “Си-эн-эн”, суровый, хорошо сложенный негр, который гораздо лучше выглядел бы на капитанском мостике эсминца, чем на экране телевизора, – сообщаем, что судмедэкспертиза ФБР по анализу зубов подтвердила, что труп, найденный в руинах баптистской церкви Авроры в Блу-Ай, штат Арканзас, является останками Боба Ли Суэггера, бывшего героя морской пехоты, который предположительно стрелял в президента Соединенных Штатов, но убил архиепископа Сальвадора и в течение пяти месяцев скрывался от властей. Причина смерти – выстрел в голову из винтовки через рот. Выстрел был произведен в тот момент, когда пламя охватило церковь.

“Вот так все и произошло, – подумал Ник, – ты вставил себе в рот ствол карабина и нажал на спусковой крючок”. Было установлено, что никто Боба Снайпера к этому не принуждал и что он сделал все это собственноручно, навеки унеся с собой все свои тайны.

– Итак, – сказал Ник, обращаясь в пустоту комнаты, в которой не было ничего, кроме настенных часов, банки пива и комментатора телевидения, – мы избавились от него. Ай да мы, нечего сказать!

Джули Фенн старалась держать себя в руках и кое-как сумела пережить этот день. У нее в душе все еще теплилась слабая надежда на то, что это неправда. Она ехала домой, почти не замечая великолепия южных красок Аризоны, и думала о Бобе. Но, когда вечером она прочитала опубликованные данные заключения судмедэкспертизы, то поняла, что это конец. Вот и все. Все закончилось.

Как-то незаметно прошел и следующий день. Ей было нелегко, но она была сильной женщиной, в течение долгих лет научившейся хорошо скрывать свои чувства в глубине души и не показывать их посторонним. Наутро она позвонила в клинику и попросила дать ей день или два по семейным обстоятельствам. Доктор Мартин сказал, что не возражает, хотя по его голосу было ясно, что он говорит неправду и ему очень хочется ответить “нет”. Но ее это мало волновало. Доктору Мартину было двадцать шесть лет. И Джули была нужна ему в клинике намного больше, чем он ей. Джули неподвижно сидела на кровати в своем трейлере. Ей хотелось плакать, но слез не было. Она не могла заплакать и поэтому не чувствовала облегчения. Такой развязки и следовало ожидать, причем с той самой секунды, когда раздался тот злополучный стук в дверь и она увидела на пороге человека, который ей снился и которого она одновременно любила и ненавидела все это долгие годы своей одинокой жизни.

Ее могут арестовать за соучастие, или укрывательство, или еще за что-то в этом роде. Самое меньшее, что ей грозит, так это тот отвратительный вид современной славы, когда о тебе начинают печатать пошлые статейки, на обложках журналов появляются твои фотографии и даже самый последний подонок, лапая твое изображение своим липким взглядом, влезает в интимные подробности твоей личной жизни, тем самым раздевая тебя донага и как бы выворачивая наизнанку. И никто, ни один человек, не заговорит с тобой и не скажет, что все эти фотографии и статьи – самая настоящая чушь, которая не имеет к тебе никакого отношения. Ты тот свежий кусок мяса, на который набрасываются изголодавшиеся по сенсации обыватели.