— Бухаем? — Скорее всего, улыбка у меня получилась язвительной.
— Угу… Если бомж, то обязательно должен быть бухим… Это сок. Не веришь, попробуй.
— Премного благодарен, но вынужден отказаться, — я театрально прижал руки к груди.
— Бои-и-и-ишься! — Дама рассмеялась. — Оно понятно, чистеньким жить куда как приятнее.
— И что смеешься, лучше вонять что-ли?
— Знаешь, у меня в прошлой жизни знакомые были. Так они собирали всякий антиквариат. И была у них гордость коллекции — две старющие китайские вазы. Как они над ними тряслись — пылинки сдували, всякими восками-лосьонами натирали, чтобы, значит, эмаль не облупилась и не потускнела. А я как-то внутрь заглянула… Мамочка родная! Там пылища, паутина, мухи дохлые! Караул!
— И чё? — Я серьезно смотрел на свою собеседницу, не понимая к чему она клонит.
— А ничё, — в тон мне ответила она. — За обед спасибо, дама протянула пустую пластиковую плошку. — Сам готовил?
— Сам.
— Понятно. — Это «понятно» сопровождалось таким взглядом, что мне показалось бомжиха знает обо мне все. Эти глаза… Этот голос… Да что же это?!
— Мы раньше не встречались? — Вырвался у меня давно назревший вопрос.
В ответ раздался смех. Вытерев выступившие слезы, дама ответила:
— Ну прям Марк Твен! Принц и нищий! Бомж Вера и галантный миллионер! Кстати, меня Верой зовут.
— Толян. Анатолий, значит.
— Ах, Толян! Понятно.
— Что тебе понятно?! — Меня начинал злить этот тон. Собеседница, находясь по сравнению со мной в полном дерьме, держалась так, будто все наоборот! — А? Что понятно?!
— Да не злись ты! — Вера говорила тихо, примирительным тоном. — Сам подумай, не часто мне попадаются собеседники. Просто ты подтвердил мою догадку, что вышел сам из братков. Толян, Вован, Димон… — И опять этот взгляд, пробирающий до костей.
— Что?! Что ты сказала?! — Я подскочил к бомжихе, но та не испугалась. На меня смотрели все те же умные, быть может слегка ироничные глаза.
Через секунду я пришел в себя и, усмотрев в сторонке пустой деревянный ящик, поставил его рядышком с бомжихой и присел.
— Толян, Вован и Димон — это верхушка нашей бригады. Это было давно. И… мне кажется знакомым твой голос. Кто ты?
— Бомж Вера. — Она говорила все так же тихо, а взгляд стал задумчивым. — Это совпадение, Толенька. Твое имя ты сам мне назвал, а Вован и Димон — одни из самых распространенных имен. Разве не так?
— Толенька… Так называла меня мама. Давно это было…
— А жена что же?
— А жена… — я досадливо крякнул. — Мы встречались с тобой раньше?
— Нет, — Вера улыбнулась.
— Кто ты? Расскажи о себе. Кто твои знакомые. Ну, те, которые антиквариат собирали.
— Та женщина умерла, и рассказывать о ней нечего. А перед тобой бомж Вера. Летом живу здесь, зимой — в подвале.
— Тебе негде жить?
— Почему негде? — Ее удивление было искренним. — Говорю же, летом здесь, зимой — в подвале.
— Но у людей обычно есть дом.
— И это главное?
— А разве нет?
— Хм. Допустим, есть дом, а в нем что?
Удивительно, но она повторяла мои недавние мысли.
— Ты хочешь сказать, что тебе вот здесь — на вонючем асфальте — лучше, чем мне?
— Это твои слова, Толенька. Но, думаю, ты прав. По крайней мере, я счастлива.
— Счастлива?! Ты?! Под дождем, на ветру, ни поесть, ни посс… Короче, ничего!
— Почему? Сегодня ты меня накормил — я и счастлива. Много ли надо человеку? Зато я не гоняюсь за людьми на автомобиле и не желаю им смерти. — Взгляд! Господи! Опять этот проникающий в душу взгляд.
— Ты, кстати, не спросила, что с тем б отаном.
— С ним все в порядке. Я по тебе вижу.
— По мне? И что у меня такого?
— Глаза. Льдинки уплыли.
— Какие льдинки?! Что ты несешь?! — Я опять начал «закипать».
— Я бомж — мне простительно, — в Вериной улыбке сквозила легкая ирония. — Что у тебя с женой, Толенька?
— Да ничего хорошего. Я ей сегодня в зубы дал.
— Ох…
— Осуждаешь? Она меня козлом назвала. Я не могу терпеть таких слов. Пусть учится базар фильтровать!
Вера молчала. Это безмолвие было слишком тягостным для меня.
— Что? Что ты молчишь? Я не прав?
— Ты сам прекрасно знаешь ответ. Нет?
Я опустил голову вниз и задумался. Она права. Странная женщина — внешне самый обычный бомж, но откуда столько опыта и мудрости?
— Что мне делать?
— У тебя дети есть?
— Да, сын Пашка, три годика.
— Тогда спасай семью, Толенька. Или хочешь оставить сына без отца? Сам-то ты сможешь жить без Пашки?
— Нет! — Сама мысль потерять сына была для меня ужасной. — Сын останется со мной, а эту стерву я просто выкину из дома!
Читать дальше