Лев Константинов - Удар мечом (с иллюстрациями)

— Ну что ж, прекрасно. Мы надеемся на вас. А теперь давайте еще раз хотя бы в общих чертах поговорим о том, что вам предстоит…

Шаг за шагом начальник областного управления анализировал предстоящую операцию.

Мария слушала внимательно, лишь изредка кивая: мол, понятно. Ничего не записывала, только иногда просила повторить имя, кличку или адрес.

— Вам будет помогать один из наших офицеров, майор Лисовский. Не исключено, что вам придется действовать в различных районах. Нужен человек, который координировал бы операцию, тщательнейшим образом фиксировал весь ее ход. В случае необходимости — в самом крайнем случае, — подчеркнул полковник, — Лисовский придет вам на помощь. Для этого ему придется обнаружить себя, так что желательно, чтобы такая необходимость не возникла.

Начальник облуправления неожиданно сказал:

— Если сомневаетесь в своих силах — откажитесь от задания. Еще не поздно, никто вас не осудит.

Мария подошла к окну, раздвинула шторы.

— Посмотрите, товарищ полковник, какое синее небо! Как васильки в поле. Такое синее только на Украине…

Был поздний вечер. В синеву врезались вершины кленов, окруживших особняк.

— Это моя Украина. А с моей Украине нет места палачам. Не считайте меня ни фанатичкей, ни сентиментальной девицей. Просто я хорошо усвоила: счастье народа добывается в борьбе. За него надо еражаться против всякой нечисти. И если ради этого надо погибнуть…

Полковник нахмурился.

— Знаете, в чем особенность нашей работы? — спросил он.

Мария помедлила с ответом. Не скажешь ведь, что диапазон этих «особенностей» очень широк: встреча с врагом лицом к лицу, ожидание выстрела в любую минуту, сотни неожиданностей, подстерегающих чекиста.

— Да, да, — будто угадал ее мысли полковник. — Все это может быть: и выстрел, и бандитский нож, и западня. Но я считаю главным даже не это, а другое — то, что мы не имеем право на ошибку и поражение. Возьмите инженера: ошибся — сломался станок, дорого стоит ремонт, но дело поправимое. А если ошибетесь вы? Погибнете сами, зверь уйдет из капкана, причинит много вреда…

— Я знаю, — тихо сказала Мария.

Полковник кивнул. Конечно же, эта дивчина знает то, о чем он говорит. Выполнила ведь трудное задание, действовала смело, решительно. У нее есть особая хватка, присущая только тем людям, которые очень преданы своему делу. Бывший секретарь райкома комсомола Мария Шевчук стала отличной чекисткой. Дивчина горячая, не сидится ей без дела, сама напросилась на задание. Впрочем, время такое, не до отдыха. Все еще бродят по лесам остатки националистических банд, ушли в подполье бандитские главари. Бандеровцы любыми путями пытаются оттянуть свою гибель.

— Вы были в банде, скажите, какое впечатление сложилось у вас от тех, кто в нее входил?

— Разные там люди. О главарях я не говорю, этих еще гитлеровцы школили, на Советскую власть натравливали. Руки у них в крови по локоть, на совести много преступлений против нашего народа. Вот почему они видят для себя только два пути: или продолжение террористической борьбы, или бегство на Запад. О том, чтобы скрыться у американцев, мечтают. У некоторых идеалов столько же, сколько у приблудной кошки, — кто мясо протянет, к тому и ластятся. Сложнее с рядовыми. Здесь есть и уголовники, и бывшие полицейские, и гестаповские провокаторы из концлагерей. Но есть и такие, которых завлекли в банды обманом, шантажом, угрозами, кто когда-то поддался националистическому угару. Вы знаете, что такое «атентат»? — спросила вдруг Мария.

— Представляю…

— Приводят в банду сельского хлопца. Объявляют «мобилизованным», ставят перед бандитским строем, дают автомат. А против него выводят схваченного активиста, бедняка, а то и просто случайно попавшего в бандитские лапы человека. «Стреляй! — приказывают новичку. — Убей его! Не хочешь? Становись на его место!» Я знаю случаи, когда хлопцы предпочитали умереть сами. Но другие не выдерживали, стреляли — и падал пленник, прошитый пулями, а парни бандитами становились: совершил преступление, нет больше пути назад. «Атентат» — это кровавые крестины в бандитскую веру. Я больше всего боялась, что мне тоже придется пройти через это. Что бы делала? Стрелять в своего? Пришлось бы выпускать диск по бандитскому строю, гибнуть самой и проваливать задание.

— Вы были на особом положении — сами приказывали.

— Да, и потому должна была быть злее, кровожаднее других.

— Согласитесь, что безвыходных ситуаций не бывает. Утверждаю это на основе собственного опыта.