Лев Константинов - Схватка с ненавистью (с иллюстрациями)

Даже раскрывая смысл будущей акции, Ганна почти не рисковала — к ее началу Лесю многократно проверят Бес и СБ центрального провода.

Если что-то вызовет у коллег подозрения — девушку просто уберут, в СБ работают люди решительные. Но появился шанс на то, что операция все же состоится в срок. Этим пренебречь было нельзя.

Ганна верила, что чутье ее не подводит. Случайно увиденное у следователя «дело», знание пароля, близость к Рену — все это убеждало ее в том, что Леся свой человек.

А в перерывах между доверительными разговорами были допросы, вызовы к следователю, изнурительная тяжесть бессонных ночей.

Наконец пришел такой день, когда Лесе сказали!

— Чайка, с вещами на выход.

Леся попрощалась с Ганной, подхватила заранее собранный узелок.

— Прощай, Ганна. Свет широкий — свидимся.

— Не забывай меня, подружка. — Ганна готова была расплакаться.

Осталось для Боркуна навсегда тайной, кто встретил его ночью на старинной площади. И не знал он, кому отплатить за удар рукоятью пистолета по затылку, за те минуты острого, все сметающего страха, которые пришлось ему пережить. Он пытался было навести справки, но выяснить не удалось ничего. Беспокоила пропажа записной книжки — в умелых руках ее страницы кое-что могли все-таки рассказать.

У Боркуна было несколько мелких агентов, о которых он знал, что в «затишье» добывают они себе средства к существованию отнюдь не законными способами. Боркун приберегал их для тех случаев, когда требовалось незаметно и бесшумно войти в чужую квартиру, умело взмахнуть ножом, в «пьяной» драке искалечить строптивого. В лагерях для перемещенных лиц жизнь была не сладкой, и многие опускались на самое «дно». Обычно это были рядовые националисты, которые в сотнях привыкли к грабежу, к безнаказанности. Воспитанные лесом, они очутились за кордоном без копейки и профессии и принялись за то ремесло, которое только и было им известно, — бандитизм. По вечерам вся территория вокруг лагеря пустела — даже самые смелые обыватели обходили ее стороной.

Боркун поручил своим подручным выяснить, кто из «коллег» выходил в ту ночь на «дело». Агенты пошатались по баракам, по пивным, поговорили с приятелями и… вернулись ни с чем. И все-таки, припоминая славянский акцент одного из грабителей, Боркун был уверен, что отделали его свои.

Он не ошибся. Более того, он пришел бы в еще большую ярость, если бы узнал, что ограбил его, можно сказать, коллега по профессии.

Щусь, один из инструкторов Златы Гуляйвитер, в эти дни крепко сел на мель. Мизерный заработок, мелкие подачки помогли бы как-то свести концы с концами, если бы Щусь не пил.

А он уже не мог обойтись без спиртного, он чувствовал себя человеком только после доброй порции шнапса. Было продано все, что можно продать. Перекочевали к другим «реликвии», вывезенные с родной земли, — вышитая сорочка, гуцульский посошок-топорик, редкое издание «Кобзаря». И теперь уже бывший приятель Щуся рассказывал каждому, у кого была охота слушать, как шел с топориком (вот он, не могу расстаться с этим спутником тревог) и автоматом по Карпатам через облавы.

Щусь остался даже без надежды, потому что не мог появиться перед очи «соратников» — не в чем было выйти из каморки, которую снимал.

Он позвонил Макивчуку, сказал, что заболел.

— Выздоравливай, — равнодушно ответил тот.

Щусь сидел в каморке, именуемой «комнатой», и тупо смотрел в стену. Хотелось выпить. Казалось, стопка спиртного прояснит мозги, и тогда удастся найти выход. Очень хотелось выпить, и ради этого Щусь готов был на все.

В «схрон» Щуся, как по привычке именовал свою каморку, вот в такую минуту и ввалился старый приятель, известный среди полууголовного эмигрантского люда под кличкой Козырь. Псевдо, которое когда-то в годы оккупации Мыкола Янчук выбрал, вступая на шлях борьбы за «национальные идеи», стало здесь, на Западе, уголовной кличкой, а его владелец — «лыцарем» ночных улиц.

Козырь пришел с приятелем.

— Доходишь? — спросил он участливо Щуся, заметив, что тот находится в состоянии полной отрешенности, от которой один шаг в мир иной.

По стенам каморки крупными грязными каплями проступила сырость. В углах повисла паутина. Колченогий столик был пуст — Щусь подобрал даже крошки.

Хозяин не ответил на приветствие. Пришли посмотреть на упавшего? Ну и пусть смотрят…

Козырь был человеком энергичным. Вместо всяких там слов сочувствия он извлек из кармана плаща плоскую флягу, нашел среди грязной посуды стакан, плеснул в него.