Лев Константинов - Схватка с ненавистью (с иллюстрациями)

Нет, журналисты своего не упустят, они выжмут из удачи все, что смогут. Приведут «брата» к Гале Шеремет, нацелятся фотоаппаратами на «радостную встречу».

А «брат» ляпнет:

— Знать не знаю эту девицу…

Что будет дальше — понятно: те, кому положено, немедленно заинтересуются мнимой Шеремет…

Бес трижды подходил к телефону и все не решался позвонить, набрать нужный номер.

Наконец, когда ему стало совершенно ясно, что ничего придумать невозможно и выход из неожиданного провала только один, Бес все-таки позвонил Шеремет и, не называя себя, спросил:

— Слышала?

— Что?

— Ах нет? Тогда с тебя магарыч — брат твой нашелся…

— Не может быть! — В ее голосе слышался страх.

— Это такое счастье… — бормотал Бес поздравления на тот случай, если разговор прослушивается, — такое счастье…

— Я так рада, что и сказать трудно, — пришла наконец в себя и Галя.

— Надо готовиться к встрече. Ведь она может состояться очень скоро…

— Да, да…

— Купи букет красных роз, — посоветовал Бес.

На условном языке это означало: тревога № 1, переходи на нелегальное положение.

— Не рано ли? — спросила Галя. — Розы могут завянуть…

— Такая радость, а ты медлишь, — настаивал Бес, — я на твоем месте побежал бы на базар…

— Розы можно купить и у Панаса Сидоровича… Панас Сидорович — это Буй-Тур. Галя советовалась с Бесом, не стоит ли ей уйти в сотню.

— Правильно, — одобрил Бес.

— И все-таки я сейчас позвоню в редакцию радио: когда можно брата ждать. Они, очевидно, это знают…

Она связалась с корреспондентом, которому относила когда-то свое письмо о том, как потеряла брата, и, назвавшись, спросила:

— Неужели и в самом деле нашли моего братика?

— Нашли, не сомневайтесь, — подтвердил корреспондент, — все совпадает. Ваш это брат, ошибки быть не может.

— Где же он сейчас? Куда мне бежать, чтобы обнять, приголубить Ивася?

— Не торопитесь, — рассмеялся корреспондент, — ваш брат работает учителем далеко отсюда. Он сможет добраться к нам только через два — три дня. Так что потерпите…..

Галя горячо поблагодарила корреспондента за помощь и заботу.

Потом позвонила Бесу.

— Брат приедет через два — три дня, — сообщила. — Так что я успею приготовиться к встрече. Розы у Панаса Сидоровича куплю завтра. На встречу обязательно позову свою подружку.

Она сообщала о своем решении: уходить в сотню Буй-Тура, а вместо себя оставить Лесю Чайку.

— Боюсь, что я не смогу совершить то небольшое путешествие, о котором мы говорили…

— Я тоже так думаю, — согласился Бес.

— Подружка меня не сможет заменить?

— Подумаем.

Все основные вопросы были решены. Бес вздохнул облегченно — не все еще потеряно. Чайка сама отыскала Беса.

— Гуцулка сказала, чтоб я собиралась за кордон.

— С ума сошла! Это же безумие!

— Гуцулка сказала, что если вы что-то другое придумаете, то пожалуйста.

Судя по тону, перспективы длительного и тяжелого путешествия не радовали Чайку.

Бес пожевал губами: нет, что-либо иное придумать трудно. Провалившаяся Ганна Божко должна сидеть в сотне и оттуда руководить продолжением операции. Счастье еще, что многое успели сделать…

— А Гуцулка уверена, что ты справишься?

— Спросите лучше меня…

— А я Тебя почти не знаю.

— Гуцулка так решила: я с ней встречаюсь у Буй-Тура, и за несколько дней она подготовит меня к рейсу.

В эти дни Юлий Макарович отправил письмо в Вену. В письме среди многочисленных приветов он сообщал, что живет неплохо, семья его, разбросанная войной, наконец собралась вместе, нет пока только младшей дочери, но и та скоро приедет; живет он надеждой на эту встречу…

…А через пять дней Буй-Тур сообщил Бесу, что связная ушла в рейс за кордон.

И вот уже все осталось позади. Длинная дорога, к счастью, не привела Лесю в никуда. Минувшие дни не стали последними в ее жизни.

— Расскажите еще раз о вашем необычном путешествии, — предлагает Мудрый. — Может, удастся припомнить новые подробности, детали. Пусть ничто не кажется вам второстепенным, недостойным нашего внимания. Итак, начнем сначала…

— А что считать началом?

— Тот день, когда вы сели в поезд, идущий к западной границе.

…Пятый день продолжаются допросы. Пятый день Мудрый выпытывает, выспрашивает, выворачивает так и этак рассказанное Лесей. И вновь и вновь должна она переживать жестокий страх, охвативший всю ее, когда наткнулась на засаду, безнадежность, которую почувствовала во время мгновенной стычки с польским пограничным патрулем, отчаяние попавшего в ловушку зверька в те минуты, когда показалось, что границу не перейти.