Сергей Самаров - Идеальный калибр

Но имам напрасно решил, что он вне зоны досягаемости пули. Я наставил свою «отдохнувшую» винтовку на группу с Магомедовым во главе, навел резкость, включил дальномер, и в фокальной плоскости прицела появилось число – «2020». Это значило, что до бандитов было ровно два километра и двадцать метров. Согласно паспортным данным, максимальная дальность эффективного выстрела из «Харриса» составляет ровно две тысячи метров. Но это же эффективная стрельба. И это вовсе не значит, что еще двадцать метров пуля не пролетит…

Прицеливался я долго и тщательно, старательно контролируя свое дыхание, чтобы в последний момент не дрогнула рука. Очень хотелось попасть в голову имаму, чтобы с ним случилось то, что он желал сделать с «краповыми» и с «летучими мышами», то, что он заставлял делать Адама с Лукманом. Беда была в том, что приборы винтовки производили расчет только на двухкилометровую дистанцию и показывали мне только эти данные. И потому я точно не знал, как поведет себя пуля чуть дальше предельно допустимого расстояния. Я вообще не слышал о том, чтобы кто-то в нашей стране стрелял с такого расстояния и попадал в цель. И тем не менее я хотел не просто рискнуть, я хотел попасть. Мне необходимо было попасть, чтобы и себя обезопасить, и «краповым» помочь. Они еще продолжали карабкаться на скалы, и бандиты могли их опередить только в том случае, если бы побежали бегом. Но я остановлю их, если доберусь до имама.

Они стояли и совещались. Магомедов что-то объяснял, показывая рукой. Подзывал к себе одного бандита, потом другого. Пули над ними не летали, и вся группа чувствовала себя спокойно. А из расщелин появлялись все новые и новые бандиты, и я уже был полностью уверен, что не смогу удержать такую толпу даже в случае, если мои винтовки не перегреются. И выход у меня был только один – уничтожить имама Магомедова.

Помнится, капитан Герасимов любил повторять солдатам, что каждый солдат спецназа ГРУ, даже оставшись в одиночестве, является самостоятельной боевой единицей, точно так же, как являются боевыми единицами взвод, рота, батальон, бригада. Да, я чувствовал себя боевой единицей и хотел показать это и бандитам, и своим товарищам, которых мог выручить одним-единственным выстрелом.

Даже в мощный оптический прицел рассмотреть выражение лица имама Магомедова было невозможно – слишком далеко. Но голову я все же «посадил на кол» [15] . Задержал дыхание и плавно, без рывков нажал на спусковой крючок. Винтовка ударила меня в плечо особенно сильно. И дыхание перехватило от удара волны пороховых газов. Слишком долго я не дышал и не вовремя раскрыл рот, чтобы продышаться. От волнения и чувства ответственности совсем забыл про газовую атаку. Но я все же положил свою винтовку и торопливо схватил вторую, чтобы увидеть результат своего выстрела.

Толпа сначала просто расступилась. И в образовавшемся наклонном круге лежал, раскинув крестом руки и ноги, имам Султан Магомедов, сразу потерявший при и без того небольшом росте еще целую голову. Бандиты оцепенели и не двигались. Я воспользовался моментом и выстрелил еще раз, уже не так тщательно прицеливаясь, но прямо в толпу, надеясь, что пуля поразит несколько человек. Потом торопливо взял третью винтовку и опять выстрелил быстро, только в этот раз бандиты уже бежали к расщелине, чтобы спрятаться там: было непонятно, сколько я убил вторым выстрелом, потому что на земле лежало слишком много людей. Те, что были физически сильнее, сбивали других, кто послабее, чтобы раньше добраться до спасительной расщелины. В банде была паника…

Я торжествовал, я чувствовал себя настоящей и сильной боевой единицей, способной сдержать натиск такой значительной по численности банды. Конечно, мне помогли узость тропы и крутизна склона, но это не умаляло моих заслуг. Так что лавровый венок победителя я заслужил и даже позволил себе проявить благодушие и не расстреливать тех из первой партии бандитов, что еще лежали на тропе впереди. Они словно почувствовали мое настроение. Сначала один приподнялся на руках, как я видел невооруженным взглядом, осмотрелся, неуверенно встал, потом сделал два несмелых шага и вдруг резко сорвался и побежал, переступая через тех, кто был уже убит, и перепрыгивая через тех, кого пуля обошла стороной. За ним последовали и остальные. Чтобы добавить им скорость, я один раз все же выстрелил и свалил сразу двоих. Бандиты бронежилетов не носили, и пуля, легко прошив первого, не даровала спасения и второму. Остальные после громкого звука выстрела сразу же показали, что бегать умеют. Я больше не стрелял. Как можно стрелять, когда радуешься победе. Полной, уверенной победе. Мне хотелось подпрыгнуть и радостно выкинуть руки вверх, как на олимпийском стадионе. Не каждый же день удается наблюдать рекорды. И я еще раз почувствовал свою причастность к этим рекордам…