Роберт Крейс - Смертельные игры

Чарли выскользнул из рук Сола, осел на пол и попытался отползти в сторону. Сол, задыхаясь и пыхтя, начал бить его с удвоенной силой.

Вито и Энджи явно чувствовали себя крайне неловко, и я пожалел, что присутствую при этой сцене. Сол шел по пятам за ползущим по комнате сыном, продолжая наносить удары до тех пор, пока Чарли не скорчился за массивным кожаным креслом. Сол уже с трудом дышал, но продолжал избиение. При этом он, как заклинание, твердил:

— Будь мужчиной, будь мужчиной.

Вито наконец не выдержал:

— Господи Иисусе, Сол, хватит!

Вито подошел к брату и, оторвав его от пола, попытался оттащить в сторону, нашептывая успокаивающие слова.

«Двигал „Скалу“».

Экзекуция закончилась. Сол, все еще не в силах отдышаться, стоял в центре комнаты, глядя на скулящего сына. Казалось, прошла вечность. Возможно, ген патологического насилия передается в этой семье по мужской линии.

Сол потряс головой и посмотрел на меня так, словно впервые видел.

— Хорошо, — глухо произнес он, — Карен Ллойд свободна. Это все, чего ты хочешь?

— Нет, еще кое-что.

— Что?

— Женщина, которая погибла в Бруклине. — Я посмотрел на Рика. — Он нажал на курок. Я хочу, чтобы вы отдали его полиции.

Рик расправил плечи и отделился от книжных полок. Его кожаная куртка распахнулась. Сол посмотрел на Рика, потом повернулся ко мне:

— Я и раньше не сдавал своих людей копам, не намерен сдавать и в будущем. Мои парни это знают.

Рик довольно усмехнулся.

— Это сделка, Сол. Ее можно принять или отклонить.

— Никаких копов, — покачал головой Сол Де Лука, поднял «дэн-вессон», прицелился мне в лоб, затем повернулся и выстрелил Рику в грудь.

Рик, в последний момент поняв, что происходит, закричал: «Нет!» — и попытался отскочить, но пуля оказалась быстрей. Его отбросило прямо на книжные полки, а потом он обмяк и упал.

Чарли захрипел и заскулил громче. Рик попытался встать, но ноги не слушались.

Сол сделал еще один выстрел. Рик сунул руку во внутренний карман и достал пистолет. Сол выстрелил в него еще дважды. Дым от выстрелов сгустился, точно туман над перевалом Глендейл в долине Сан-Фернандо.

Из другой части дома послышались крики и топот бегущих ног, потом кто-то громко постучал в дверь. Первым вошел Фредди.

Сол был абсолютно спокоен, словно просто взял и навел порядок в комнате.

— Фредди, принеси парочку больших пластиковых мешков и позаботься об этом.

Фредди нервно сглотнул и выбежал из комнаты.

Сол посмотрел на валяющегося на полу сына, потом перевел взгляд на меня. Его глаза были пустыми и ничего не выражали.

— Годится?

Я молча кивнул.

— Хорошо. Ты получил, что хотел. А теперь моя очередь. Гамбоза ничего не должны узнать. То, о чем мы говорили, здесь и будет похоронено. Ты готов? Ты не станешь подвергать моего сына опасности?

Похоже, Сол и Карен Ллойд, каждый по-своему, заботились о своих детях.

Я снова кивнул и сказал:

— Да, мы похороним это. И все будут в безопасности.

— У нас остались кое-какие необрубленные концы, Сол. Об этом знают другие, — вмешался Вито.

— Мы решим проблемы необрубленных концов, Вито, — отрезал Сол и посмотрел на меня. — Еще что-нибудь?

— Нет.

— Тогда дело сделано. А теперь проваливай на хрен из моего дома!

Я вышел из дома Сола Де Луки. Легкий снежок начал заметать улицы, дорожки и припаркованные у тротуара автомобили. Воздух был холодным, небо на востоке Манхэттена розовело в лучах восходящего солнца. Однако на западе и севере солнце скрывали тяжелые тучи, обещавшие новый снегопад. Алкаш куда-то испарился, но домик из картона оставался на прежнем месте, тихий и белый в раннем утреннем свете. По Пятой авеню и 62-й улице с визгом проносились машины. По тротуарам торопливо шли тепло одетые мужчины и женщины, оставляя за собой серые цепочки следов. Где-то играла музыка, но мелодия была незнакомой. Сунув двадцатидолларовую банкноту в маленький картонный домик, я направился к «таурусу».

Я проехал через Центральный парк, Бронкс, Йонкерс и Уайт-Плейнс. Я ехал и слушал по радио старый классический рок, много Джона Фогерти и «Криденс клируотер ревайвал». «Беги сквозь джунгли». Ничего не может быть лучше в шесть утра после ночи, проведенной с крестным отцом, чем немного «ККР». Проехав Уайт-Плейнс, я остановился на смотровой площадке, выходящей на озеро. Меня начало трясти. Казалось, это продолжалось целую вечность. На самом деле прошло всего несколько минут. Я не стал выключать двигатель «тауруса», печка жарила вовсю, однако трясло меня не от холода.