Борис Цеханович - Хлеб с порохом

В течение часа мы сидели за столом, потихоньку выпивали, я рассказывал Кушмелеву о том, как мы готовились и воевали. Солдаты сидели на нарах и тоже с любопытством прислушивались к моему рассказу о боевых действиях полка.

В конце рассказа я вытянул из-за кровати пулемет:

– Ну, и в дополнение ко всему сказанному, на время пребывания в батарее вы, товарищ майор, подчиняетесь всем моим приказам и за вами закрепляется пулемет. Пользоваться умеете?

Павел Павлович подтянул к себе пулемет и стал задумчиво его рассматривать:

– В принципе знаю, но нужно дополнительное занятие.

Через пять минут он и Кирьянов с увлечением разбирали и собирали пулемет, щелкали затвором. Павел Павлович брал навскидку и, пытаясь прицеливаться, водил стволом пулемета из стороны в сторону, опустив его на уровень бедер, пока не выбрал положения, из которого было удобно стрелять и держать оружие.

– А пострелять можно? – возбужденно спросил он.

– Завтра. Завтра, Павел Павлович, замполит выведет на передок, там и постреляете. А пока ночь отдежурите без стрельбы.

Пара дней прошли нормально, но сегодня ночью, уже под утро, внезапно вспыхнула стрельба в районе взводного опорного пункта восьмой роты, который встал на стыке полков. Мы переполошились, развернулись в ту сторону, но стрельба как вспыхнула, так же внезапно и прекратилась. Утром пришел оттуда Толик Соболев: какая-то группа пыталась пробраться в нашу сторону со стороны Грозного и наткнулась на пехоту. В результате скоротечного боя с обеих сторон потерь не было. Неизвестные отошли обратно.

Кушмелев и Большаков после обеда ушли в штаб полка, решать вопросы убытия домой. Завтра делегация после обеда уезжала в Моздок, чтобы оттуда вечером вылететь в Улан-Удэ. Вместе с ними решил ехать и Большаков-старший. Честно говоря, я привык к обоим, особенно к Павлу Павловичу, который как-то сразу влился в наш коллектив и принимал активное участие в жизни батареи. Большаков несколько сторонился нашей компании и был больше с сыном.

Завтра также кончалось и перемирие между нашими войсками и боевиками. Вечером они влезли в мою радиосеть и стали, как обычно, угрожать нам. Врубив на радиостанции максимальную громкость, я предложил послушать боевиков обоим отцам. Несколько духов, перебивая друг друга, на разные лады рассказывали, что в ночь с 22 на 23 февраля они нам устроят «ночь длинных ножей» и всех вырежут, тем самым они почтят память предков, которых 23 февраля 1944 года советская власть силой вывезла в различные районы СССР. Выслушав эту белиберду, я в течение нескольких минут препирался с духами, приглашая ночью к себе, чтобы разом их истребить, а не вылавливать по всей Чечне. Все кончилось, как обычно – взаимными оскорблениями и угрозами. Но впечатление на родителей этот обычный треп врагов произвел гнетущее. Ночью они несли службу более добросовестно и серьезно и требовали такой же службы от других.

День наступил солнечный, теплый и не предвещал ничего неожиданного. Но в одиннадцать часов внезапно на южном выходе из Чечен-Аула разгорелся нешуточный бой между боевиками и третьим батальоном. Два танка духов с небольшим количеством автоматчиков выскочили на окраину и открыли огонь по переднему краю батальона. Мы стояли на насыпи и напряженно смотрели на поле боя, где в дыму и в пыли разрывов крутились два танка противника. Туда же били и наши танки, метались трассы от зенитных установок, но без результата. Я выгнал одну установку на насыпь и примеривался к тому, чтобы пустить по чеченским танкам ракету, когда на насыпь Алушаев притащил радиостанцию и протянул мне наушники:

– Товарищ майор, командир полка вызывает.

– Альфа 01, я Лесник 53. Прием.

– Лесник 53, бой на южной окраине видишь?

– Да, Альфа 01.

– Танки противника видишь?

– Да.

– Поразить со своей позиции сможешь?

– Могу, но очень рискованно, можно в дыму и пыли спутать чеченские танки со своими.

– Хорошо, тогда не надо. Наблюдай. Конец связи.

Бой не утихал и гремел с прежней силой.

– Борис Геннадьевич, может быть, все-таки ударим туда ракетами, а то я так и уеду, не побывав в бою? – Кушмелев-старший был возбужден, и ему не стоялось на месте.

– Павел Павлович, нет, рискованно. Но мне кажется, что мы еще поучаствуем.

Я как сглазил. Слева, с позиций морских пехотинцев, послышались разрывы снарядов. Мы все повернули туда головы и увидели опадавшую землю от разрывов. Судя по разрывам, снаряды были от 122-миллиметровых гаубиц. Еще два разрыва легли среди окопов. Значит, где-то на окраине Чечен-Аула сидел артиллерийский корректировщик чеченцев.