Евгений Сухов - Пираты офшорного моря

– Спрашивай.

– Почему мне дали имя Земфира?

– Оно тебе подходит.

– И все-таки?

Мухаджир неожиданно помрачнел:

– Это имя тебе дал я.

– Почему?

– Потому что так звали девушку, которую я когда-то любил. Каким-то невероятным образом, но ты на нее очень похожа. Честно говоря, когда я тебя впервые увидел, то даже подумал, что ты ее сестра. Вот только твой цвет кожи, конечно, смущает.

– Вот как, никогда бы не подумала. За эти несколько минут я узнала о тебе гораздо больше, чем за прошедшие несколько месяцев. И почему же вы не вместе?

– Она погибла.

– Ты из-за нее поменял веру?

– Да, из-за нее, просто так сложилось… Но не будем об этом. У меня тоже к тебе есть один вопрос…

– Спрашивай.

– Тебе звонил Тимофей?

Земфира всплеснула руками:

– Я же тебе уже об этом говорила, он пропал. Ни звонков, ни писем…

– А ты ему?

Ресницы вспорхнули, всего-то небольшая заминка, или может, ему только показалось. Но уже в следующую секунду Земфира сказала с откровенным вызовом:

– Конечно же нет!

– Ладно, нет так нет, – ответил Мухаджир. – Я позвоню Рамзилю, пусть подъедет за мной.

– Ты можешь остаться. Время позднее. Тебя никто не выгоняет.

Мухаджир отрицательно покачал головой, набирая номер.

– Я это знаю… и ценю. Но когда рядом такая красивая женщина, как ты… Я не привык спать на отдельной кушетке.

Распахнув дверь, он вышел в коридор и быстро спустился по лестнице. Какое-то время он стоял под окнами, размышляя, а не вернуться ли, но потом, преодолев соблазн, пошел к машине.

Рамзиль, завидев приближающегося Мухаджира, выбросил недокуренную сигарету и быстро сел за руль. Для него, аварца по происхождению, поначалу было непонятно, почему муфтий Рахман так высоко ценит этого гяура, и только присмотревшись к нему, он осознал, что большего поборника веры, чем этот странный русский, нечасто встретишь даже у мусульман. Так что для муфтия Мухаджир был настоящей находкой.

Мухаджир сел на пассажирское кресло рядом и уставился перед собой. Неторопливо закурил, пустив дымок в приоткрытое окно.

– Ты в армии служил?

– Обижаешь! – протянул Рамзиль. – Конечно, служил.

– И кем?

– В ракетных войсках, связистом.

– Хорошая профессия, полезная. Значит, ничего дополнительно объяснять не придется. В квартире Земфиры встроены жучки. Не делай круглых глаз, Рамзиль, так надо! Мы же должны знать, о чем говорят и думают наши люди. – Спорить было бы глупо. Этот русский определенно знал свое дело. Единственным его недостатком было то, что он родился гяуром. – Сегодня заберешь у меня фургон, в нем подслушивающая аппаратура. Разберешься?

– Разберусь.

– И глаз с этой девушки не спускай! Уверен, что она знает, где находится этот Тимофей. А на нем очень многое завязано, и он должен умереть. Если этот кяфир останется в живых, то это очень сильно повредит нашему общему делу.

– Я понял, Мухаджир.

– Не сегодня, так завтра он с ней свяжется, я уверен! И мы тогда узнаем, где он находится.

– Но откуда такая уверенность? – невольно удивился Рамзиль.

Подчас этот русский умеет удивлять, и надо отдать ему должное, он всегда оказывается правым.

Губы Мухаджира тронула печальная улыбка.

– Потому что у них любовь, Рамзиль. Настоящая… А что это такое, я знаю не понаслышке.

Этот русский большой чудак. Никогда не поймешь, где же он настоящий: не то когда приговаривает неверных, не то сейчас, когда рассуждает о любви.

– Ну, чего ты сидишь? Поехали!

– Чего ты все стучишь на этом компьютере? – вяло поинтересовался Невольский у Тимофея, присев рядышком на диван.

Всю последнюю неделю он находился при Воропаеве в качестве охраны. Время тянулось невероятно медленно: он успел не только отдохнуть, но и порядком подустать от вынужденного безделья, а смена должна была прибыть только через три дня, так что придется изрядно поскучать.

– Деньги зарабатываю! – живо отозвался Тимофей. – Время-то все равно идет, а так, глядишь, какая-то копейка накапает. Как только мое заточение закончится, я при деньгах буду.

Невольский заинтересовался.

– Интересно. И каким же образом ты зарабатываешь? – Он даже вытянул шею, чтобы посмотреть на экран. Но увидел только таблицу, назначения которой не понимал.

Для него, человека далекого от электронной техники, подобное казалось невероятным. Знания Невольского простирались лишь на набор текста с распечатыванием его на принтере.