Александр Бушков: Под созвездием северных ''Крестов''

– Во всей полноте, говоришь, – повторил Кацуба. – Значит, не веришь в чистоту помыслов. А напрасно. Между прочим, единственная малость, которая от вас с кралей потребуется – жить по расписанию, составленному не ею и не тобой. И от этого расписания не отклоняться ни на полдюйма. Ну, к примеру, в первый день питерского вояжа вы оба должны будете с такого по такой-то час отсидеть, допустим, в кафе «Гастрит», за третьим столиком слева от входа. Отсидели сколько нужно – и свободны до вечера, но вечером должны пошлепать на балет и смотреть его обязательно из ложи бельэтажа из кресел номер семь и восемь, а в антрактах непременно обязаны иттить в буфет и там попивать исключительно коньяк с шоколадными конфетами. И так далее. Короче, не задание, а сказка. Никаких погонь, заметь, и перестрелок… Ну, и вторая есть малость, о которой, впрочем, и заикаться-то смешно, потому как сам знаешь: ни при каких обстоятельствах, нигде, ни с кем, даже в постельке друг с дружкой, даже если я самолично приеду и полезу к тебе со слюнявыми объятиями – так вот ни ты, ни зазноба твоя не должны хоть взглядом обмолвиться, будто выполняете чье-то там поручение. Видишь, боец, сколь мало я прошу… После заучишь назубок, как пионер присягу, весь график своего движения. Вопросы есть? Или пожелания с предложениями? Или, может, хочешь наотрез отказаться?

Отказаться Карташ, может, и хотел бы – вовсе не тянет впутываться в чужие игры и плясать под чужую дудку. Но деваться было некуда: пришло время оплачивать счета. Нет, откажись он сейчас наотрез вести дела с Кацубой и его ведомством – никто не станет неволить и запугивать. Просто от него самого откажутся, его оставят без «крыши» над головой, один на один со всеми проблемами, разбирайся, мол, сам, с тем, что наворотил, и с теми, кого обидел. Добро бы дело касалось одного Карташа, но ведь оно и Машки касается не в меньшей степени…

– Да какие там вопросы, – сказал Алексей, снова закуривая. – Что мне положено знать, и так скажут, а что не положено, выведать все равно не удастся… Но один вопросец, пожалуй, все-таки задам. А дальше-то что, товарищ генерал-майор? Спустя означенные десять дней?

– Правильно подходишь к ситуации, старлей. Сразу вдаль смотришь, в необъятное завтра, – сказал Кацуба, сам себе наливая водочки в пластиковый стакан. – За это не буду отделываться общими фразами – дескать, поживем-увидим, завтра будет завтра и все в таком духе. Выскажусь вполне определенно. Имеешь право узнать, за что тебе стараться.

Поставив пустую пластиковую тару на газету, Кацуба закурил и продолжил:

– Вот ты кто такой сейчас есть? А никто. Отверженный, как говорил про таких товарищ Гюго. В твоих родных «вэ-вэ» ты числишься пропавшим без вести, погнавшимся за беглыми зэками и сгинувшим в тайге. И этот, извиняюсь, статус-кво тебя должен только радовать безмерно. Потому что если ты вдруг внезапно объявишься, живой и веселый, то у твоих командиров появятся к тебе вопросы, и среди этих вопросов приятных не будет ни единого. Ну и не мне тебе напоминать, что вэвэшные командиры – наименьшее из зол, что могут свалиться на твою ничем не прикрытую голову…

Кацуба вытащил удочку, опустил крючок на ладонь, придирчиво осмотрел наживку, недовольно покачал головой, но ничего не стал делать, только плюнул на червя – на удачу по рыбацкому суеверию – и закинул снасть обратно.

– Короче говоря, ежели все у нас пойдет тип-топ, то оформим мы тебе тихое, мирное увольнение из рядов. Российский паспорт мы тебе уже сварганили, заметь – безвозмездно, потом полюбуешься. Соответственно подчистим и твою биографию. Например, таким образом: ты, наблукавшись по тайге, не в шутку занемог и по этому поводу долго валялся в беспамятстве в одной из районных больничек. Тогда ты у нас выйдешь в отставку форменным героем – как же, потерял здоровье на службе родине. Опять же, если не согласен с подобной перспективой – живи как нравится. Но есть, старлей, такое хорошее, заманчивое слово: «внештатник». В нем слышится и надежда на долгосрочное сотрудничество.

– Уж не про Туркмению ли последний намек? – хмыкнул Карташ. – Насколько я понимаю, интересы вашей конторы расположены главным образом за пределами отечества. А поскольку из тех пределов я смогу пригодиться наилучшим образом как раз в Туркмении…

– А это, дорогой мой, разговор уже для другой рыбалки, – перебил Кацуба. – Сейчас же вернемся к городу-герою Ленинграду, в который тебе выезжать уже послезавтра. И вообще у тебя давно уже клюет, старлей, а ты сидишь ушами хлопаешь…