Александр Бушков - Танец Бешеной

«Значит, кончили, – подумала Даша. – Позвонил все-таки. Ну, у него был выбор…»

– Дарий, что за трагические взгляды? – спросил Агеев, ничуть не смутившись. – Можно подумать, ты его обожал. Тебе так нужны, извини за выражение, болтливые свидетели? Примитивный был мальчишечка – и в постели тоже, Юлька мне жаловалась… Я тебе его благородно заменю – в плане Юльки. Ну, как говаривал Пятнистый, консенсус достигнут и процесс пошел. Дашенька, не нужно таращиться на меня столь пытливо. Я не под наркотиком – не употребляю эту гадость. Я просто естественен, прост, как правда, и могу себе позволить немного расслабиться в тесном кругу посвященных друзей. Коли уж все концы в воду, улик никаких, слабые звенья выпали…

– А Казмина? – бросила Даша.

– Екатерина Великая – слабое звено? Уморишь ты меня… Плохо ее знаешь. Она ради своей доли разрисованных водяными знаками бумажек стерпит любые иголки под ногти… которых и не будет, кстати.

– А Флиссак?

– Тут ему не Париж. Вообще не Европа. Неосторожные белые, странствуя по дикарским землям, запросто могут угодить в кухонный котел. И даже если он отсюда выберется, может в своих Европах нести, что его душеньке угодно. Улик, повторяю, никаких, так что воспрянь, Дарий, а то ты мне напоминаешь изнасилованную бабуином газель. Как писал бессмертный Шукшин, ты почему соколом не смотришь? Или тебя пугает эта вороненая игрушка у Дашутки в руке? Она не страшная. Дашенька ни за что не стрельнет. Тут тебе не американское кино с остервеневшим шерифом. Даша – девочка умная. И прекрасно соображает: если она кого-то из нас продырявит, с учетом событий последних дней угодит даже не в тюрьму – в спецпсихушку, а это ад на полжизни. Или на всю жизнь. И никто ее оттуда не вытащит, потому что все будет совершенно законно. Даша, ты ведь согласна, что я прав?

Он смотрел хищновато, без улыбки. И он был прав, рассчитал все точно. Она ни за что не выстрелила бы.

– А если я позвоню… – сказала она.

– И наведешь на нас кого-то из «авторитетов»? – понятливо подхватил Агеев. – Не смеши, Даш. Не будешь ты им звонить. Даже в такой ситуации. Для тебя это все равно, что продаться, не так ли? Ох, как ты мне нравишься, пантера рыжая… Как глаза пылают… Она великолепна, Дарий. Сидеть! – бросил он, когда Москалец ободренно дернулся. – Ты ее лучше не провоцируй. И не вздумай орать. Я не говорю, что она вообще не сможет выстрелить. Нервишки у нее расшатаны, сами же и расшатывали, дернет нечаянно спуск… Сиди тихо. Даша, достань бутылочку и садись, не махай пушкой, поговорим спокойно. Лично я ну совершенно не собираюсь дергаться и лезть под пулю. Для человека с хорошей валютной захоронкой в закромах у горных гномиков такое мальчишество было бы непростительно. Выпей, там отравы нет…

Даша открыла бар, наугад взяла первую попавшуюся бутылку и бокалы. Налила себе, поставила на столик, пододвинула к дивану ногой изящный столик на колесиках, сверкавший никелем и стеклом. Опустилась в кресло, положив пистолет на колено, зорко следила за Агеевым, пока бутылка была у него в руках – хорошо представляла, как этот балагур опасен.

– Уймись, Дашенька, – сказал он, перехватив ее неотрывный взгляд. – Неужели веришь, что я способен швырнуть в тебя бутылкой? При всем моем влечении к тебе я мог бы пойти на крайние меры… будь ты опасна хоть чуточку. Но если ты и опасна, то исключительно для сугубо мужской детали моего организма…

Даша выпила половину и отставила бокал. Москалец сидел, зажав в ладони свой, нетронутый, проливая капли на колени. Агеев осушил до дна, поставил бокал на пол и непринужденно спросил:

– Дашенька, у тебя, конечно, есть вопросы? На неприветливость Дария не обижайся – он в прострации. Интеллигенты, делая пакости другим, отчего-то страшно удивляются, когда им вдруг отвечают плюхой… Прострация, простата… Придется отдуваться мне, резонерствовать, как нанятому. Насколько я понял из жалобного лепета Марзукова, сопоставленного с собственными раздумьями, ты себе хорошо представляешь общую картину? Практически до всего докопалась?

Даша достала из кармана сигареты, сделав попутно лишнее движение пальцем, оставшееся незамеченным.

– Ну конечно, – сказала она. – Кстати, вы сами в этом чуточку виноваты – ваш ЛСД, как мне объяснили, еще и творческое воображение раскрепощает, может, без вашей терапии я бы и не додумалась… Двадцать пятый кадр. Удар по подсознанию. Между прочим, существует закон, запрещающий такие забавы…